Жасминовый дым

…Когда начальник милиции Тимофей Унгуряну прибежал на мост, придерживая мотавшуюся кобуру, давно не стриженная белобрысая голова Вениамина Яценко ещё мелькала в кустах, на склоне оврага. Одной рукой он и в самом деле держал тускло поблёскивающее ружьё, другой же хватался за ветки, чтобы не скатиться вниз, и вскрикивал:

– Колька, трус, выходи! Вальку не трону, а ты выходи!

Увидев этакое бесчинство, взволнованный начальник милиции выхватил из кобуры пистолет, угрожающе перегнулся через перила и прокричал:

– Как представитель власти приказываю: сложить оружие! Не то пристрелю!

После чего над оврагом зазвучали отборные ругательства на трёх бытующих в Олонештах языках – молдавском, украинском и русском. Громоподобные словосочетания разрывались как петарды над лохматой Венькиной головой до тех пор, пока он, исцарапанный и потный, не выбрался наверх, волоча на ремне двустволку двенадцатого калибра.

– Положь ружьё на землю! Подыми руки! Где взял оружие, говори быстро?!

– Не скажу, – упрямо бормотал Венька, пока Унгуряну, закинувший ружьё за спину, вёл его с поднятыми руками в милицейский особняк на виду у всего села.

– Нет, скажешь. Посидишь ночь в сарае – скажешь!

И тут Венька, уронив руки вниз, остановился. Он увидел в толпе, среди идущих из клуба, Кольку Чорбэ и Валю Золотову. Чуть в стороне за ними шёл со своей «лодочной командой» учитель Бессонов, тут же ускоривший шаг.

– Что он натворил, Тимофей Григорьевич? – окликнул Бессонов Унгуряну.

– Ему мало вашей моторкой управлять, решил поохотиться. На людей!

Их обступили.

Мальчишки сочувственно рассматривали исцарапанные лицо и руки Яценко.

– А ружьё откуда? – потянулся Бессонов к двустволке. – Ну-ка дайте-ка взгляну, очень оно мне почему-то знакомо…

Унгуряну, как и Бессонов, был охотником, знал, кто каким оружием в селе оснащён, и последняя фраза учителя подтвердила его милицейское подозрение. Но вслух Унгуряну ничего не сказал, только пригласил Бессонова, своего, как потом выяснилось, ближайшего приятеля по охоте, присутствовать на допросе.

Мальчишки из его «лодочной команды» остались на ступеньках ждать развязки. А напротив, в скверике на скамейке, ждали того же Колька Чорбэ с Валей Золотовой, догадываясь, какой неприятности избежали, оставшись в клубе досматривать кино.

На допросе Венька не запирался.

Ошеломлённый уличным явлением Чорбэ и Золотовой, которых он искал в овраге, Яценко, вздыхая и запинаясь, рассказал: в зрительном зале он стал пререкаться с Колькой, и тот, что-то шепнув Золотовой, под стрекотание кинопроектора, крадучись, вышел. За ним спустя минуту проскользнула и Валентина. Лихорадочно соображая, куда они могут уйти, Яценко предположил: в сквер. Пригнувшись, стукаясь о коленки сидевших, он выбрался из клуба и ринулся в сквер. Но скамейки, спрятавшиеся в кустах жёлтой акации, были пусты.

Вечер был душный, по-летнему светлый, и Венька, вспомнив девчоночьи нашёптывания, вдруг отчётливо представил себе, куда могла деться эта хитрая парочка – в овраг! Там прохладно и сумрачно! Там меж кустов вьются еле заметные тропки, ведущие в заросли, полные уютных зелёных ниш, где легко скрыться от любопытных глаз!..

И он ринулся туда…

– А ружьё у кого взял?

– Не скажу, – упёрся взглядом в пол Венька.

– Я знаю, у кого, – басисто пророкотал сердитый Бессонов. – Пошёл к моей хатке, расшатал окно, чтобы верхний шпингалет выпал, зная, что нижний отсутствует, влез и взял… Зачем?.. Ты что, их убить хотел?

– Нет. Попугать. Я холостые патроны у вас нашёл, они остались от салюта, когда мы лодку на воду спускали.

– Тоже мне, пугач! Ты бы вначале убедился, не пересели ли они в зале на другой ряд.

– Я об этом не подумал.

– Настоящие мужчины вначале думают, прежде чем взяться за оружие. Ты понял, несчастный Отелло?

– Я понял, – упавшим голосом подтвердил Венька, покаянно склонив лохматую голову. – Я пока не настоящий мужчина.

И шумно вздохнув, поднял страдальческий взгляд на Бессонова.

– А кто он такой, этот Отелло?.. Он что, тоже в кого-то стрелял?..