Жаркий Август. Книга Первая

Пятнадцать шажков до душевой. Считаю их каждый день, словно молитву про себя проговариваю. Сначала преодолевала, опираясь на клюшку, а две недели назад начала сама. Медленно, упорно, сжав кулаки. Я сильная, я должна справиться. И я справлюсь.

Вот и душевая. Осторожно снимаю ночной халат и вешаю его на крючочек. Корсет так просто не повредить, титановый сплав как-никак, но все равно лишний раз предпочитаю не задевать, иначе пульсирующая боль обеспечена.

С одной стороны расположена душевая кабина с самораздвигающимися тонированными стеклянными стенками, а с другой какой-то шутник повесил огромное, во всю стену зеркало. Ненавижу его еще больше чем розы, но каждый день не могу остановиться, подхожу к нему и подолгу рассматриваю себя Ваську. Василису Чуракову. Василису, мать ее за ногу, Прекрасную.

Сегодня, как и вчера, как и много дней до этого, подхожу к зеркалу, нерешительно поднимаю глаза и не могу сдержать стон, вырывающийся из глубины души, при созерцании своего распрекрасного лика.

Из зеркала на меня опять смотрит ЭТО.

Бледное, желтоватое существо с огромными темными подглазинами. Если смотреть на себя в очках, то можно увидеть лишь крошечные гразки-бусинки неопределенного цвета. Хотя на самом деле ничего кроме глаз на лице и не осталось уже. Дело все в очках. Я настолько плохо стала видеть, что мне в клинике выдали очки с толстыми гнутыми линзами, еще больше уродующими мой внешний вид. Кстати белки глаз тоже имеют желтоватый отлив из-за повреждений печени. Так что можно сказать не белки, а желтки!

Нервно захихикала. Черный юмор мой конек.

Бледные, обескровленные губы, как у покойника, за которыми прячутся потемневшие зубы. Провела по ним языком, чтобы убедиться, что они еще на месте, по крайней мере, их остатки, а то на прошлой неделе один зуб качался– качался, а потом выпал. Ладно, хоть не спереди. Если не улыбаться широко, то и не заметно. Кстати, два зуба начали покачиваться. Блеск. С такими темпами к концу реабилитации придется переходить на пюреобразную пищу.

Некогда густые, медового цвета волосы сейчас заметно поредели. Оставшиеся сеченые «кудри» еле доставали до плеч, свисая жалкими уныло-серыми сосульками.

Подошла к зеркалу еще ближе, чтобы рассмотреть свою кожу. Сухая, дряблая, местами шелушиться. Словно старый пергамент.

О-о-о-х, кошмар! Где та симпатичная девчонка, которой я была?

Зубы свело от тоски. Знаю, что все можно будет потом исправить, главное, что бы спина зажила, но в сердце ворочается страшная мысль, наполняющая паникой все мое существо. «А, что если это навсегда?».

Как в бреду опускаю взгляд ниже, на отражение своего тела.

Боже, дай мне сил это выдержать!

Неестественно ссутуленная, практически анорексичка. Вот кем я стала! Все эти ребра, бедренные косточки, жалкие острые коленки. А грудь? Где моя грудь полного третьего размера, на которую непроизвольно косились все мужчины? Что это за нелепое недоразумение на ее месте?

Я некрасиво всхлипнула, зажмурив глаза. Нет, реветь не буду. Это минутная слабость и только.

Горько усмехнувшись, отвернулась от зеркала и направилась в душ.

Хотя и душем то это не назовешь. "Мытье" при помощи воздушных струй – это единственно возможный способ принятия гигиенических процедур для того, кому повезло обзавестись Августом.

Как же я мечтала о ванне, до краев наполненной горячей водой с клубами шелковистой ароматной пены, и бокале дорого шампанского, и красивой одежде, и туфлях на высокой шпильке…

Ладно, все пройдет! Все починим и приведем в порядок. Главное дожить.

Всего 43 дня.

Держись, Васька, держись!

Глава 1

Осталось 43 дня

Проснулась как от толчка, выныривая на поверхность сознания из тяжелого непонятного сна.

Приоткрыла один глаз, пытаясь понять, где нахожусь. Перед взором лишь размытые очертания комнаты. Рассеянно пошарила руками рядом с собой, надеясь найти очки. Так и есть, вот они родимые.

Надев их, уже ясным взором осмотрелась вокруг.

Похоже, я заснула в гостиной перед телевизором, откинувшись на мягкие подушки. Со стоном приняла ровное положение и в надежде бросила взгляд на электронные часы-календарь, висевшие на стене.

Они бесстрастно показывали почти двенадцать часов дня, по-прежнему 7 мая. Жалко. Я уж обрадовалась, что можно вычеркнуть еще один день в своем розовом календаре.

С трудом встала на ноги и побрела на кухню, безумно хотелось пить. Налила в кружку холодной воды и всю ее выпила. Аппетита как всегда не было. Врач, отвечающий за мое восстановление, точно спустит с меня шкуру. Сил на выздоровление надо много, а от меня уже кожа да кости остались.

С тяжелым вздохом подошла к холодильнику, намереваясь затолкать в себя хоть что-то. Выбор не велик, вся морозильная камера забита замороженными готовыми блюдами, которые надо только прогреть перед употреблением. Гадость конечно редкостная, да только проблема в том, что я и кухня никогда не дружили. Я из любых, даже самых качественных, продуктов могла приготовить только одно – бурую безвкусную массу, уныло и неэстетично растекающуюся по поверхности тарелки.