Жангада. Школа Робинзонов

И вот, пока Годфри опустошал птичьи гнезда, отбиваясь от их обитателей, защищавших свое будущее потомство, учитель тан­цев, по указанию своего ученика, собрал валявшиеся на склоне холма обломки деревьев и снес их к подножию рифа, защищенно­му от морских ветров. Затем он выбрал две самые сухие деревяш­ки, надеясь путем долгого трения получить огонь.

Неужели то, что без труда давалось диким полинезийцам, окажется не под силу учителю танцев и изящных манер, считавше­му себя на много голов выше любого туземца?

Тартелетт начал тереть куски дерева не жалея рук. Но, увы, ничего не получалось! То ли дерево оказалось неподходящим, то ли сухость недостаточной, а может быть, ему просто не хватало умения. Во всяком случае, собственная температура учителя повы­силась куда больше, чем температура деревяшек.

Когда Годфри вернулся с птичьими яйцами, учитель танцев буквально обливался потом. Он дошел до такого изнеможения, до какого его едва ли доводили даже самые трудные хореографиче­ские упражнения!

— Ну что, не ладится? — спросил Годфри.

— Да, Годфри, ничего не выходит. Я начинаю думать, что все эти методы дикарей — сплошной обман, придуманный для дурач­ков.

— Вовсе нет, — возразил Годфри. — Надо только, как и в лю­бом деле, иметь сноровку.

— А как же быть с яйцами?

— Есть еще другой способ их испечь, — сказал Годфри. — Яйцо обвязывают ниткой, оставляя длинный конец, затем быстро-бы­стро его вращают и резко останавливают. Механическая энергия переходит в тепловую, и тогда...

— Яйцо испечется?

— Да, но только, если остановить мгновенно... Но как прекра­тить вращение и не раздавить яйца? Знаете что, мой дорогой Тартелетт, не проще ли поступить вот так?

И, осторожно разбив скорлупу утиного яйца, Годфри без даль­нейших околичностей проглотил содержимое. Но Тартелетт не мог решиться, и ему пришлось довольствоваться моллюсками.

Оставалось подыскать какой-нибудь грот или пещеру, чтобы там переночевать.

— Робинзонам всегда удавалось найти убежище для ночлега, — заметил учитель танцев. — А потом они приспосабливали его под постоянное жилище.

— Пойдем поищем, — согласился Годфри.

Да, героям Дефо и Висса это удавалось, но их невольным последователям явно не везло. Долго бродили они среди скал вдоль северной части бухты. Наконец, когда убедились, что ни пещеры, ни грота, ни даже расщелины, которая могла бы послу­жить ночлегом, им здесь не найти, Годфри решил начать поиски в другом месте.

Как только учитель и ученик, поднявшись на холм, направи­лись к зеленеющей долине, туда же, по странной и счастливой случайности, двинулись и все прочие пассажиры «Дрима», спас­шиеся во время кораблекрушения. Дружное стадо шло за ними по пятам, не отставая ни на шаг. Должно быть, думал Годфри, эти петухи, куры, овцы, козы и агути, в силу природного инстинкта самосохранения, следуют за людьми. По-видимому, они плохо чувствовали себя на песчаной отмели, где не нашли ни достаточ­ного количества травы, ни земляных червей.

Три четверти часа пути прошли в полном молчании, и наконец утомленные путники вышли на опушку леса. Никаких следов человека! Местность совершенно пустынна! Казалось, человеческая нога никогда не ступала на эту землю. Прекрасные деревья росли купами, а дальше, на расстоянии четверти мили, темнел густой смешанный лес.

Годфри попытался разыскать старое дупло, чтобы укрыться в нем хотя бы на одну ночь. Но все поиски оказались тщетными. Между тем после долгой ходьбы путники порядком проголода­лись. На этот раз обоим пришлось насыщаться моллюсками, пре­дусмотрительно собранными на отмели. Потом, смертельно уста­лые, они повалились на землю у первого же дерева и уснули под покровом звездной ночи.

Ночь прошла без происшествий. Оба путешественника, обесси­ленные волнениями и ходьбой, спали так безмятежно, будто нахо­дились в комфортабельной спальне особняка на Монтгомери-стрит.

Утром двадцать седьмого июня с первыми лучами солнца их разбудило пение петуха. Годфри сразу вспомнил все, что с ними приключилось, а Тартелетт долго тер глаза и потягивался, прежде чем вернулся к действительности.

— Наш сегодняшний завтрак будет таким же, как и вчераш­ний обед? — спросил он наконец.

— Боюсь, что да, — ответил Годфри. — Зато, надеюсь, сего­дняшний обед будет удачнее.

Лицо учителя танцев выразило досаду. Ах, где чай и сандвичи, которые обыкновенно приносили ему прямо в постель? Неужели он не дождется звонка к завтраку и не сможет выпить до этого даже чашку кофе?

Однако нужно было принимать решение. Годфри прекрасно понимал, что все дальнейшее будет зависеть только от него одно­го. На Тартелетта ни в чем нельзя положиться. В пустой коробке, заменявшей Тартелетту голову, не может зародиться ни одной практической идеи, и потому Годфри должен думать, изобретать и решать за двоих.

И тут он вспомнил о своей невесте Фине, от которой так безрассудно отказался, отложив женитьбу до возвращения, о дяде Виле, так неосмотрительно покинутом им. Но к чему теперь пустые сожаления и грезы...

— Для разнообразия вот еще несколько ракушек и полдюжи­ны яиц! — сказал он, повернувшись к учителю танцев.