В конце первой эпохи железа тесные связи между гальштатскими князьями и греко-этрусским миром приобщают первых к видам искусства, доселе им неизвестным, — в частности, к живописи и скульптуре. Их власть проявляется в превозношении собственной личности, и статуя натуральной величины играет здесь первостепенную роль, так как подавляющее большинство населения никогда
не видело подобных творений рук человеческих. Княжеские курганы Германии поставляют такие статуи в иератических позах, повторяющие греческие куросы. Во Франции, в Виксе, недавно были обнаружены две статуи — воин и женщина с ожерельями, похожими на те из золота, что были найдены в знаменитом захоронении. Их особенность в том, что оба покойника, несомненно, княжеского рода и изображены сидящими, как будто бы они лично принимают участие в собственных поминках, проходящих на небольшом огороженном участке, где
эти статуи и были найдены. Эти вполне объемные произведения, впрочем, не обладают той выразительностью, что присутствует в современных им аналогах италийского мира. Лики не несут никаких запоминающихся черт — видимо, художник не ставил целью точно воспроизвести образы покойных. Индивидуальность их как будто проявлялась через эксклюзивность, свойственную пластическому творчеству данного скульптора.