Жан-Кристоф (том 2)

Кристоф уже взялся за ручку двери; еще несколько секунд, и он был бы за порогом. Но благополучно выйти отсюда ему было не суждено. В глубине зала вдруг поднялась суматоха. Подвыпившие солдаты решили потанцевать. Увидев, что все девушки уже заняты, они оттерли кавалеров, и те покорно отступили. Но не такая девушка была Лорхен, чтобы подчиниться. Недаром же у нее были дерзкие глаза и своевольный подбородок, пленившие Кристофа. Она самозабвенно кружилась в вальсе, когда унтер-офицер, которому она приглянулась, бросился к ней, намереваясь отбить ее у танцевавшего с ней парня. Лорхен топнула ногой и с бранью оттолкнула солдата, заявив, что ни за что на свете не будет танцевать с такой дубиной. Солдат погнался за нею, расшвыривая ударами кулака тех, за кем она пыталась укрыться. Наконец ей удалось отгородиться столиком, и здесь, в относительной безопасности, она перевела дух и опять начала ругать преследователя. Она понимала, что ее отпор ни к чему не приведет, и вся трепетала от ярости, бранясь и выбирая самые хлесткие выражения, сравнивая обидчика со всеми обитателями скотного двора. Он стоял, пригнувшись, по другую сторону стола и зловеще улыбался; глаза его сверкали от гнева. Вдруг он отступил на несколько шагов, разбежался, перепрыгнул через стол и облапил Лорхен. Она отбивалась, как полагалось скотнице, - и кулаками и ногами. Пьяный унтер пошатнулся и чуть не потерял равновесие. В бешенстве он притиснул девушку к стене и влепил ей пощечину. На этом и кончились его подвиги: кто-то накинулся на него сзади, изо всей силы хватил по лицу и пинком отшвырнул в толпу. Это был Кристоф - он ринулся на мерзавца, опрокидывая столики и сшибая с ног людей. Унтер-офицер обернулся и в исступлении стал вытаскивать из ножен саблю. Но он не успел пустить ее в ход: Кристоф оглушил его ударом табуретки. Все это произошло так молниеносно, что никто не успел вмешаться. Унтер рухнул на пол, как бык, и тут поднялся невообразимый шум. Солдаты, выхватывая на ходу сабли, кинулись к Кристофу, но на них напали крестьяне. Началась рукопашная схватка. По залу летели кружки, вдруг с грохотом опрокидывался стол. Взыграли крестьянские сердца - слишком давние счеты были у них с солдатами. Дерущиеся катались по полу, с остервенением кусали друг друга. Кавалер, у которого вырвали из рук Лорхен, дюжий парень, повалил одного из своих обидчиков, схватил его за голову и стал колотить ею об стену. Лорхен, вооружившись кочергой, наносила удары направо и налево. Остальные девушки разбежались, визжа от ужаса, за исключением не то двух, не то трех воительниц, которые решили всласть отвести душу. Одна из них, маленькая, белокурая толстушка, заметив, что гигант-солдат - один из тех, что сели за столик Кристофа, уперся коленом в грудь опрокинутого наземь противника, кинулась к печке и, схватив горсть горячей золы, бросила ее в глаза озверевшему солдату. Тот взвыл от боли. Девушка торжествовала, осыпая отборной бранью поверженного врага, которого крестьяне колотили изо всей мочи. Наконец солдаты поняли, что силы неравны, и выбрались наружу, оставив две жертвы на поле брани. Теперь бой шел на улице. Солдаты с неистовыми криками вторгались в дома, угрожая все разгромить, а крестьяне бежали за ними с вилами и спускали на врага свирепых псов. На улице упал третий солдат - ему проткнули вилами живот. Остальным пришлось обратиться в бегство: за ними гнались до самой околицы, а они, убегая, кричали, что вернутся с подкреплением.

Крестьяне победителями возвращались в трактир; они торжествовали: наконец-то они отплатили за все унижения, которые им приходилось терпеть; каждый хвалился своими подвигами. Они как брата обнимали Кристофа, а тот радовался завязавшейся между ними дружбе. Лорхен взяла его руку, на мгновенье сжала ее своей жесткой рукой и, улыбаясь, посмотрела на него. В эту минуту он уже не казался ей странным.

Занялись ранеными. Крестьяне отделались сравнительно легко: выбитые зубы, сломанные ребра, шишки и кровоподтеки - вот и все. Солдаты пострадали серьезнее. Трое из них находились в тяжелом состоянии: гигант с ожогом глаз, у которого плечо было наполовину отсечено ударом топора; солдат с распоротым животом, не перестававший стонать, и унтер-офицер, которого свалил Кристоф. Их уложили на земле, возле печки. Унтер-офицер, пострадавший меньше других, открыл глаза. Он медленно обвел горевшим ненавистью взглядом склонившихся над ними крестьян. Придя в сознание и припомнив все случившееся, он стал извергать потоки ругани. Он клялся, что рассчитается с ними, что они еще у него попляшут; он хрипел от бешенства; казалось, будь это в его силах, он истребил бы всех до одного. Кое-кто из крестьян попытался улыбнуться, но вообще им было не до смеха. Один парень крикнул раненому:

- Заткни пасть, не то убью!

Унтер-офицер, порываясь встать, впился в парня налитыми кровью глазами и прокричал:

- Негодяи! Убивайте! Вам отрубят головы.