Жалитвослов

Мы даже не знали, где его похоронили. О, эти звери в человеческом обличье, кровавые наймиты, хищные аспиды, слуги диавола! Они захоронили нашего мученика тайно, где-то во рву за городом вместе с телами других казненных патриотов. Но мы отыскали это место.

Мы отыскали его.

Месяц спустя мы, вооружившись лопатами, пришли на скорбное место. Мы принялись за работу. Вскоре в воздухе разлилось чудное благоухание и будто зазвучали хоры. Матиас Ратман лежал перед нами такой же, как и был при жизни, только пулевые отверстия кровавыми стигматами зияли в его груди. Осененные благодатью, нисшедшей на нас, мы пали на колени, а с небес к нам спустились ангелы. Лики их были строги и печальны. Михаил сжимал серп и молот. На рукавах его товарищей по борьбе с темным контрреволюционным диавольским отродьем были повязаны траурные черно-красные повязки.

Это были передовые ангелы.

Слезы благоговения и восторга струились по нашим щекам. Ангелы накрыли мощи новообретенного святого вымпелом, повернулись к нам, воздели кулаки и рекли: «Они не пройдут!» И мы повторили эти слова троекратно. И был нам глас: «Возьмите мощи сии и перенесете их в дом Мой. Ибо был сей человек исполнен великой святости.»

Он был старый революционер.

Вот рака с мощами св. Матиаса Ратмана. Они были найдены нетленными. Вот икона его, писанная еще при жизни одним страстным его почитателем. Вот здесь видны следы поцелуев всех тех пламенных патриотов и борцов с режимом, что приходят сюда на поклонение. Иные приходят из самых дальних краев хоть одним глазком взглянуть на мощи великого святого, борца за мир во всем мире и за права угнетенных. Мы возносим ему наши молитвы, и он нас слышит. А когда в мире происходит очередная революция, мы заказываем молебен в его честь.

Они не пройдут!

Красные башни Содома

Посреди ночи Господь воззвал по имени к Шемаие, сыну Михи, и тот пробудился. Недоуменно оглядываясь, сел он в своей постели и прислушался, и смотрел долго на свою спящую жену, думая, что это она шутит над ним, ее мужем. Но, подумав, решил он, что непохоже это на нее, не станет она дожидаться середины ночи, чтобы подшучивать над ним, мужем ее. Оставался только Господь. Ибо хоть никогда и не говорил Господь к самому Шемаие, знал Шемаия, как часто говорил Господь к избранникам Своим, пророкам и судьям, чтобы обратить пути народа Своего. Поэтому лег Шемаия и стал ждать, глядя, как постепенно сереет в окне край неба. В этот предрассветный час в городе уже началось движение, торговцы торопились занять место на рынке, и слышно было, как сердито кричат их верблюды. Вот уже и торговцы прошли, и рассвело совсем, а Господь все не говорил к Шемаие. И задремал он, и успел увидать какой-то сон, как вдруг голос громко позвал его: Шемаия, сын Михи! Он тут же проснулся, прокашлялся и тихо, чтобы не разбудить жену, сказал: говори, ибо слышит раб Твой. Голос продолжал, в нем слышалось удовлетворение тем, что Шемаия знает, что отвечать: наутро пойдешь и сядешь у ворот. И пойдут мимо двое, и встретишь их, и приведешь в свой дом, хотя бы сопротивлялись они и отказывались. И там накормишь их, и дашь им воды, и положишь у себя. На этом голос умолк, и Шемаия только напрасно ждал продолжения. Когда же понял он, что продолжения не будет, то торопливо проговорил: так, Господи, сделаю, как Ты сказал. Можно было этого и не говорить, но Шемаия знал, что нужно придерживаться формы. Проснулась жена, увидела, что он бодрствует, сказала: ты чего не спишь, Шемаия? Но он не ответил ей, весь полный недавним переживанием, встал, пошел на двор ополоснуть лицо и тут, во дворе, тихонько и изумленно посмеялся. Вот, и к нему говорил Господь, к самому ничтожному из рабов Своих. И хоть пророком Своим не сделал, не послал изрекать грозное на города и языки, а дал всего только поручение встретить каких-то двоих… И тут осенило Шемаию, и понял он, что сии двое суть Ангелы Господни, и идут они истребить это место за грехи его. И сел Шемаия. Жена вошла, спросила: ты чего сидишь тут, Шемаия? Иди, кушанье поспело. И шел Шемаия, и ел, и был весьма задумчив.

Ему отчасти льстило то, что Господь полагает его праведником. И впрямь, почему бы ему не называться так? Заповеди Господни он чтит, чтит и Господа Бога своего. Живет в скромности и семью свою держит в послушании, хотя дочери, эти вертихвостки… А главное, не участвует в постыдных сборищах жителей города, людей сугубо развратных, а когда приглашают на них, не идет, ежедневно страдая и мучаясь в душе при взгляде на дела их беззаконные и неистово развратные. И вот до чего дошло: Господь вознамерился покарать город, ибо вопль о жителях его к Нему, несомненно, велик.