Зет|Пустошь (СИ)

У матери Алисы был всего один недостаток — её характер. Одним словом его можно было бы описать, как гнилой. Может, в молодости королева и была хорошим человеком, но вскоре сила и власть изменили её. Она не стала одержима ими или опьянена, нет… просто суть её положения была такова, что любое её хоть немного успешное деяние оценивалось подданными излишне гиперболизировано.

Королева стала восхищаться собой, она стала идеалом в своих глазах. Каждая её мимолетная мысль считалась ей истинно верной. Каждое её слово должно было быть исполнено не потому, что это приказ королевы, а лишь оттого, что слово это — единственно верное, ведь произнесено устами идеальной её.

Такое отношение к вещам перешло и на дочь. Если королева бы вдруг посчитала, что короткая стрижка — красиво, то её дочь немедля обязана была состричь волосы. Таких примеров было еще много, но, к сожалению, не все они были так безобидны. Когда-то королева услышала такую поговорку от людей, что жили за пределами Средиземья: «Шрамы украшают мужчину». «Почему именно мужчину?» — подумала тогда королева, и такая мысль была естественна, ведь в её королевстве царил матриархат.

«Раз какого-то мужчину украшают шрамы, то что же они сделают с девушкой, дочерью идеальной женщины?» — подобная мысль лишь раз появилась в её голове, а для Алисы начался ад. Королева под стать своему определению идеальности хотела сделать всё максимально верно. И, так как Магир-аль-Год мог излечить себя магией, убрав со своего тела все шрамы, то нужно было придумать способ, который сделал бы эти самые шрамы вечными.

— ААААААгхх!! ААкх-кха-кхаа! М-мама, мам! Хвати… АААА!! П-почему?! Хаа-хаа-хаах… Н-нет… стой, пожалуйста… аааааагхх! — всхлипывания вперемешку с дикими воплями разносились комнате королевы, но никто не слышал. Королева наложила магию на комнату, и все звуки просто исчезали за её пределами. Но даже если бы кто и слышал, помочь бы всё равно не решился.

Королева медленно водила Алисе по спине своим указательным пальцем с великолепным маникюром. Он был переполнен маной, но не обычной, а склизкой, противной, внушающей ужас и страх смерти. Она стекала по маленькому телу девочки, оставляя полосы сгнившей кожи, которая потихоньку, совсем по чуть-чуть заставляла ту разлагаться.

Иногда куски кожи и плоти отваливались прям на пол, девочка, завидев их, кричала в ужасе и проваливалась в обморок. Но королева не давала ей ни потерять сознание, ни умереть. «Она становилась красивой и должна была убедиться в это своими глазами» — вероятно, так думала её мать.

Девочка не имела ни малейшего понятия, что за магию использовала королева во время «сеансов красоты», так же, как она не знала, что пришло этой женщине в голову. Над телом девочки после такого целители работали несколько часов к ряду, её полностью восстанавливали, но вот шрамы оставались. Удача определенно была не на стороне Алисы, ведь последствия откровенных пыток были слишком плохо видны по словам её матери. И пытки продолжались еще много и много раз.

Теперь, думая об этом, девочка боялась гораздо меньше. К такого рода издевательствам матери она привыкла, убить она её не может. Значит страшнее всего, что она пережила, уже ничего не произойдет. Поняв это, Алиса будто распустила крылья, а огромный валун упал с её плеч.

— Идите к черту, матушка. — улыбнувшись, сказала девочка. — Я ведь вам говорила, что более магию использовать не желаю. Мне пришлось бы передавать древу ману, как представителю фестиваля. Поэтому я отказываюсь им быть. Всего хорошего, удачного празднества. — девочка поклонилась, резко развернулась в сторону дуба, где жила, и отправилась домой.

* * *

Алиса медленно раскрыла глаза и постепенно проснулась. Несмотря на такое нерасторопное пробуждение, сердце её стучало как бешенное. Спина, казалось, полыхала в огне, и королева подбежала к зеркалу. Успокоилась она только тогда, когда убедилась, что с ней всё полностью в порядке, а спина её как прежде покрыта старыми шрамами и не более.

Алиса её какое-то времени пребывала в замешательстве от сна, но вскоре пришла в себя и принялась обдумывать нынешнюю ситуацию. Но её раздумья прервал один неугомонный старик.

— Алиса, хаа-хаа, ты как? — вбежав в комнату королевы, спросил обливающийся потом Бермунд.

— В порядке я. А ты чего пыхтишь так?

— Дык, как понял, что ты проснулась, сразу побежал… вот и…

— Ладно, я поняла. Ах, точно, я ведь обещала рассказать, что произошло.

— Д-да, можешь не торопиться.

— В общем, дело было та… — начала было Алиса, но была прервана в который раз бесцеремонно отварившимися дверями в её покои.

— Стариик! Ты куда убежал-то? А, Алиса, ты проснулась? — ввалившись, сказал Камияма.

— Малец, оставь-ка нас. Иди пока еще парочку кислотников побей, что ли.

— Да я итак последнее время одних этих твоих кислотников и гоняю! У тебя на них фетиш, что ли, дед? — возмутился герой.

— Фе…каво?! Ты чего пургу городишь, зеленуха! Иди отседова, кому говорю! — старик выпрыгнул из стула и уже даже встал в стойку, но Алиса вовремя подала голос.