«Zero»

Тем не менее, нельзя не подчеркнуть, что никакие другие события в мире не освещались телевизионной и пишущей братией с такой исчерпывающей ответственностью и интенсивностью, как 11 сентября, причём на протяжении столь длительного времени. На утро после трагедии «Нью-Йорк таймс» задействовала три сотни репортёров, три десятка штатных и двадцать пять внештатных фотографов. Атаке на небоскрёбы ВТЦ и здание Пентагона было посвящено 82 500 слов, 67 статей. Тридцать три газетных полосы повествовали об этом трагическом событии.

Этот беспрецедентный факт с циничной откровенностью прокомментировал Джон Геддс (John Geddes), заместитель главного менеджера одной из самых влиятельных газет на планете. На время газета превратилась в «боевой листок» — основной источник информации в городе, подвергшемся террористической атаке. Джон Геддс во всеуслышание заявил: «Это новость, к которой мы готовились всю жизнь». В тот роковой день «Нью-Йорк таймс» разошлась тиражом 1 млн. 600 тыс. экземпляров, то есть было продано на полмиллиона экземпляров больше, чем обычно. Заголовок был набран гигантским шрифтом — 96 пунктов! Такой шрифт в истории газеты использовался ранее только два раза. Для сообщения о высадке американцев на Луну и об отставке Никсона.

На европейском континенте парижская «Монд» посвятила событию шестнадцать полос. Миланская «Коррьере делла сера» — восемнадцать. И десять полос на следующий день. «Коррьере» освещала трагедию и её последствия с первой по девятнадцатую полосу. Широко публиковались репортажи, интервью, фотографии и схематический материал, отвечающий высочайшим требованиям современного газетно-жур-нального дела. Во всём мире помнят развёрнутые и наполненные эмоциями прямые телетрансляции, поток заявлений, комментариев, обращений, жуткие съёмки столкновения пассажирских лайнеров с небоскрёбами ВТЦ. События 11 сентября стали своего рода информационным топонимом планеты не только в дни трагедии, но и в последующие годы. Тем не менее, монотонная одномерность новостного блока, ежечасно выходившего в эфир, причём изо дня в день (по сути дела на всех долготах и широтах и одинакового для всех СМИ), не могла не привести к самоочевидной зависимости информационного потока от официальных источников. Причём, неважно, завизированных чьей-то подписью или анонимных. В то же время любопытно констатировать, что произошла постепенная замена беспристрастной и детальной фактологии жанром репортажа. Хронику событий вытеснил пересказ леденящих душу частных историй или тревожных предсказаний на будущее.

Возьмём, к примеру, новость об обрушении строения номер семь — шестидесятиэтажного небоскрёба всего в сотне метров от двух башен ВТЦ. В него не врезался ни один самолёт. Однако напрасно вы стали бы искать соответствующий заголовок в итоговой сводке событий дня. Да и броские фотографии также отсутствуют. Сообщения об этом обрушении не появились ни в одном крупнейшем международном издании. Информация промелькнула только в «Коррьере делла сера»

12 сентября. Всего три с половиной строчки. Да и то в самом конце длинной и скрупулёзно составленной хроники дня. Любопытно, что этому событию (сенсационному и загадочному обрушению строения номер семь) самый знаменитый официальный источник — Комиссия Конгресса США, опубликовавшая свой доклад через три года после трагедии, не посвятила ни строчки в документе объёмом в 571 страницу.

Что касается сложных и противоречивых экспертных разъяснений насчёт обрушения башен-близнецов и строения номер семь (данная тема сама по себе заслуживает проведения следствия, ответа на вопросы со стороны специалистов и более одного журналистского расследования), то на протяжении нескольких дней после трагедии газеты довольствовались сбивчивыми объяснениями без указания источников. Все сводилось к тому, что «небоскрёбы не выдержали удара». Уже цитировавшаяся «Коррьере делла сера» (но это всего лишь один из примеров) опубликовала на эту тему экспертное мнение из Иерусалима. Его сопровождал неподписанный и весьма немногословный редакционный «довесок», согласно которому «горение авиационного топлива привело к расплавлению стальных несущих конструкций башен».

Подобно аналогичным катастрофическим событиям, в первые часы после трагедии было трудно установить точное число жертв. Однако и в данном случае зависимость новостной сводки от официальных или полуофициальных директив представляется безграничной. Первоначальная оценка — 20 тыс. погибших обошла весь мир. Однако никто не был в состоянии назвать источник этой информации. Спустя пять дней после трагедии публикуемые данные колебались вокруг 5 тыс. погибших. Как видим, эти данные весьма отличаются от итоговой статистики.