Читаем Зерно богоподобной силы полностью

— Знаешь, Джим, встреча со свами, который ходит по угольям, откладывается — по крайней мере, на время. Позже ты сам поймешь, почему. Сейчас мне просто некогда вдаваться в подробности, которые, как я подозреваю, ты захочешь узнать. Я пришел, чтобы спросить тебя вот о чем: скажи, чудеса случаются?

Джим Уэстбрук уселся в кресло напротив гостя.

Лицо его приобрело настороженное выражение.

— Смотря что считать чудесами.

— Что-то такое, что затрагивает всех. К примеру, всеобщее проклятье.

Инженер поджал губы.

— Видишь ли, одна из сложностей этого вопроса связана с терминологией. Только скажешь слово, вроде «чуда», «проклятья» или «магии» — и наш предвзятый разум сразу готов ощетиниться. Но, если не вдаваться в тонкости семантики, то мой ответ будет «да». Похоже, что на свете случались чудеса, а если так, то, вероятно, происходят они и сейчас. Или, по крайней мере, могут случаться.

Эд поднял руку.

— Нет, подожди минутку. Сначала назови хоть одно.

— Хоть дюжину, если пожелаешь. Моисей, который заставил воды расступиться; Иисус, накормивший толпы народа несколькими рыбинами и семью караваями хлеба.

— Но ведь до сих пор нет даже единого мнения о том, существовали ли они как реальные личности, — разочарованно заметил Эд.

Джим Уэстбрук пожал плечами.

— Мусульмане ничуть не меньше уверены, что их Магомет творил разнообразные чудеса, а уж факта существования Магомета не отрицает никто. Или возьми святую Терезу из Авилы[21]. Судя по всему, она обладала способностью левитировать. Думаю, большинство ее современников, как, впрочем, и наших, отнесло бы это к разряду чудес или магии. Я-то как раз против этих терминов. На мой взгляд, левитация — это… обычная способность, которой наделены некоторые люди. И то, что ее до сих пор так толком и не объяснили, вовсе не значит, что когда кто-то, скажем, святой Дунстан, архиепископ Кентерберийский[22], выполнял подобное действо, происходило чудо. Я прямо сейчас могу назвать еще несколько человек, которые умели левитировать: святые Филип Бенитас, Бернард Птолемей, Доминик, Франциск Ксавье и Альберт Сицилийский. И еще Савонарола[23] — видели как он приподнялся на несколько футов над полом в своей темнице незадолго до того, как его сожгли на костре.

— Все это были религиозные фанатики, — возразил Эд. — Их свидетели не внушают мне доверия. Чокнутый религиозный фанатик может увидеть все, что угодно, если как следует заведется. Кто-кто, а уж я-то их навидался в своей передаче.

Хозяин скривил губы.

— Ну, тогда был еще Ди Ди Хоум. Его свидетели — далеко не чокнутые фанатики — и тем не менее, они видели, как он вылетел через окно, а потом вернулся, через другое, и все это на высоте десяти этажей. И еще миссис Гуппи и преподобный Стейнтон Мозес — эти были не так уж давно, и на их счет имеются показания светил научного мира.

Уандер совсем расстроился. Он потер кончик носа указательным пальцем. Ему ужасно хотелось поскрести несуществующие ныне усы. Уэстбрук, слегка приподняв брови, глядел на него, ожидая продолжения. Чтобы хоть что-то сказать, Эд обвел рукой комнату и спросил: — Скажи, Джим, что ты пытаешься доказать этой чудной комнатой? — Ему показалось, что инженер не понял вопроса и он пояснил: — Всей этой старомодной мебелью, отсутствием автобара и телевизора, произведениями примитивного искусства, если это вообще можно назвать искусством?

— Если хочешь знать, Крошка Эд, Веласкес и Мурильо не расписывали пещер кроманьонцев, — ехидно парировал Уэстбрук.

— Пусть так, но что думают твои друзья по поводу всей этой дурацкой обстановки?

Уэстбрук внимательно посмотрел на собеседника, губы его слегка искривились в насмешливой улыбке.

— У меня осталось не так уж много друзей, я имею в виду — настоящих друзей, Крошка Эд. А те, что остались, обычно придерживаются того же мнения, что и я. Они считают, что моя комната удобна, а это главное, и вдобавок выполняет свои функции, что тоже немаловажно. К тому же… — он усмехнулся, — по крайней мере, некоторые из них предпочитают Веласкеса ужасам сюрреалистического возрождения, выходящим из-под кисти Джексона Сальвадора.

И тут до Эда, к его удивлению, дошло: а ведь сметливый крепыш-инженер не особенно жалует Эда Уандера. К удивлению, потому что Эд знал Уэстбрука уже несколько лет и всегда прекрасно с ним ладил. Несколько раз он приглашал его на свой «Потусторонний час», поскольку Джим имел склонность ко всему неординарному и, похоже, являлся авторитетом в таких вещах — от парапсихологии до космических полетов. Но больше всего он обожал ниспровергать общепринятые научные истины и мог перещеголять Чарльза Форта[24] в умении откопать факты, способные перерезать глотку очередной священной корове.

Эд всегда считал Уэстбрука своим другом и лишь теперь обнаружил, что тот не отвечает ему взаимлостью. Не успев подумать, он неожиданно для себя выпалил:

— Скажи, Джим, за что ты меня так не любишь?

Брови собеседника снова взметнулись, и он довольно долго молчал. Наконец он неторопливо произнес:

Перейти на страницу:

Похожие книги