Зерна

Не дивно ли, игрушки, а не продовольствие везем? Вспомнили, как по три мешка картошки таранили, на муку меняли…

Вот сказала, что со старухой ехала. Только мы и в том сошлись, что не старухи мы, хоть и бабушки. Хоть пословица и есть: старый старится, молодой растет, да на самом деле старый живет, а молодой все жить думает. Старые к месту определились, а молодые мечутся.

Первая внучка родилась, ну, говорю своему мужику: здравствуй, дедушка! Нет, отвечает, мать, не буду дедушкой зваться, пока сама внучка не назовет. Не заждался, году не прошло, как заговорила. Я его поддразниваю: бороду отпускай, сказки рассказывай. Так-то бы он много чего порассказывал, много наизусть знает, старая закалка, да внучку увезли. Тут телеграмма от сына: вторая внучка, потом у среднего внук, да так до семи и догнали. Не при нас живут, все наездами. Или мы к ним. Хорошо принимают, не пообидишься, но поживешь, и домой тянет. Дом есть дом.

Сейчас дежурной в гостинице работаю, на командировочных насмотрелась. Номера у нас теплые, телевизор стоит, поломытье каждый день, а редчайший случай, чтоб кто-то домой не торопился…

Разбитое окно

Плохо без постоянного места жительства. Вот взять, к примеру, хоть голубей. В гостинице на чердаке много голубей живет. А по одно время хотели выселить: чердак загрязнили, да и кричат, клиентов беспокоят.

Утром их выгнали, вставили окно. Они весь день летали, беспокоились, а обратно попасть не могут.

И вечером, как им садиться, тоже кричали. Я занялась с приезжими — вечером много прибывает, всех разместила. Раскладушки пришлось ставить: не на улице же людям ночевать.

Ночью вспомнила голубей — молчат. Ну, думаю, нашли себе другое место.

А утром заведующая входит, спрашивает, чего это на чердаке окно выбито. Камнем, что ли, кто выбил? «Не знаю, не видела». Полезли на чердак, а там голуби.

Окно разбито, и у окна один мертвый лежит. Видно, тот, который стекло пробил.

Так уж мы их больше не выгоняли. А того закопали.

Первое воспоминание

Старею, конечно. Совсем дырявой голова становится. На работу иду — то очки забуду, то еще что. Это уж, парень, не от нас зависит, кому какое время. Но что интересно: детство помнится, свои старики, — пришло время и их помянуть. Живы были, мы все больше не о них, о себе думали. Уж, видно, не нами заведено, не нами кончится. И нас внуки в свою старость вспомнят.

Первое, что помню, очень смутно, неясно, когда еще большой семьей жили. Восемнадцать человек семья была. Стали делиться. Мой отец выбрал место повыше, песок, чтобы двор сухой. Я, говорит, и так на работе с водой барабаюсь (он сплотчиком и плотогоном был, лоцман), так дом пусть будет на суше. Трава на дворе. Дядя Гриша, тятин брат, позавидовал. «Семен, кричит, приеду с сохой, перепашу весь двор!» Ну это он в шутку, конечно: делились мирно. А дележ часто до драки доходил.

И вот, помню, меня увели на старый двор, а обратно одну отпустили. Я заблудилась.

Стою на мосту через Мелетку и плачу: где наш дом, где наш дом?

Дядя Гриша вывел меня. Все потом дразнил: «Где наш дом, где наш дом». Совсем я стала взрослой, приехала тятю хоронить, дядя Гриша седой-седой, а не забыл, напомнил.

Да и я помню: свой дом потеряла, чего уж страшнее?

Легкая жизнь

Работ-то много, на разных работах колотятся, все работы в одно место не соберешь, люди и разъезжаются. И мы выросли, тоже разъехались. Свои дети пошли. Только-только обзавелись кое-чем, оба молодые, только бы жить, — война. Мужа взяли, и вся моя радость в заботу да в работу перешла. Война прокачала — детей надо учить…

Да что я жалуюсь! Дети б хорошо жили, вот мне и радость. И то сказать, мы хоть и в нелегкости росли, а радость была. Косим, бывало, еще в девчонках, устанем, потом изойдем, да вдруг дождь! Косынку сдернешь, голову запрокинешь — пусть хлещет! Платье на груди распахнешь, и грудь под дождь! До чего хорошо — дождь, да вовремя…

Я песню очень люблю о старом обходчике. Там слова очень хорошие: «Детей он взрастил, внучат обучил за эти сорок лет». Замечаешь? Детей взрастил, а внучата ученые пошли. Легче, легче жизнь стала. Нашим отцам было трудно — нас вырастили, нам было полегче — детей выучили, внучатам еще легче. Конечно, всем не без трудностей, но я не о работе, я о легкости жизни. Думали ли раньше, чтоб пять — десять километров ехать. Все пешком. Сейчас пятьсот метров кажется много. Хитрей народ, умней. Полощешь раньше — руки леденеют, до утра ломит, а сейчас в хирургических перчатках придумали, не так руки зябнут. Да и полоскать сами перестают, машины стиральные покупают.

Кругом машины. Чего только техника не вытворяет! Вот намечут скирды соломы, с них укладчикам слезать — две березки связывают. А зимой подходит трактор, цепляет целый омет и тянет. Один трактор не берет, другой подходит. Нет — третий. И все равно стащат с места и припрут на ферму. Или в лесу. Стали пни корчевать, смолу из них гонят. Корчеватель специальный.