Зеркало надежды

Гончарова Галина Зеркало надежды

Как в город многолюдный я пришла,
Который полем был для битв священных,
Как средь живых и мертвых я была
Меж злых людей, меж раненых и пленных,
Как я была за истину борцом
И ангелом в пещере у дракона,
Как смело, не заботясь ни о чем,
Я шла на смерть, не издавая стона,
И как вернулась я, когда погас
Надежды луч, — то горестный рассказ.

Перси Биши Шелли. Возмущение Ислама[1].

1

Матильда Домашкина

Благословите боги, зеркало. Другой мысли в голове у Матильды не появлялось. А Мария-Элена, уверенно забрав власть над телом в свои руки, смотрела на женщину.

И это — ее мать?

Господи, благослови зеркало…

Мать выглядела, страшно сказать, как сильно пьющая бомжиха.

Эта обвисшая туша, эти жуткие кудельки… а запах! Человека, который не привык мыться ежедневно, а то и два-три раза в день. Запах человека, который спокойно ложится спать в одежде, и не видит в этом ничего страшного.

И толстые пальцы рук…

Матильду замутило. Но это — только Матильду. А Мария-Элена была спокойна и доброжелательна.

— Вы настаиваете, что вы — Мария Домашкина?

— Доченька! — всхлипнула «бомжиха», пытаясь схватить Мотю за руку. — Кровиночка моя…

— Документы предъявите.

— Что?

Голос Малены был настолько холоден и спокоен, что айсберги обзавидовались.

— Документы. Паспорт, СНИЛС, свидетельство о рождении или браке, водительские права… если вы не помните, когда меня бросили, так я сообщу. В возрасте двух лет. Вы всерьез считаете, что я вас в лицо помню?

Тетка села, где стояла. Предусмотрительно, на скамейку.

— Да… как же…

— Документы. Или я ухожу.

Мария еще раз хлюпнула носом и полезла в безразмерную сумку. Этакая ковровая авоська из тех, что продаются на любом рынке за копейки и уже через месяц выглядят так, словно под самосвал попали. Щедро украшенная жуткими котятами с людоедскими мордами. Да, и брелок.

Куда же без брелка из самоварного золота?

Или это кистень такой?

Махнешь — улочка, отмахнешься — переулочек… боги, какая же чушь лезет в голову!

На колени Матильде легли несколько бумажек разных цветов.

Мария-Элена аккуратно взяла одну из них кончиками пальцев, развернула.

— Та-ак…

Свидетельство о браке. Между Марией Домашкиной и Германом Вагиным. Понятно, почему мамаша не стала менять фамилию, лучше уж Домашкина.

М-да…

Матильда Вагина…

Замучаешься поправлять паразитов, чтобы ударение на первый слог ставили.

— Так звали твоего отца?

— Да…

— Бывает. Держись, Мотя, я тебя в обиду не дам!

От подруги пришло ощущение тепла и благодарности, и Мария-Элена принялась копаться дальше.

ИНН.

Зеленая карточка — СНИЛС.

И паспорт.

Все на имя Марии Домашкиной. И из паспорта смотрит та же особь, иначе и не скажешь. Конечно, мордочка в паспорте молоденькая, но это — один и тот же человек, без сомнения!

— Она ведь не старая, меня родила лет в двадцать…

— И так выглядит?

Малена ужасалась не зря. Это ж надо же! Чай, не средние века, сейчас дамы в шестьдесят лучше выглядят, чем… эта!

— У нее еще есть дети?

Малена ловко пролистнула паспорт дальше.

Дети были.

Семен Вагин и Лидия Вагина.

— Почему мне дали фамилию матери, а Лидии — фамилию отца?

Малена говорила с чисто научным интересом. Женщина (воспринимать ЭТО матерью у Малены и Матильды одинаково не получалось) замешкалась ненадолго, но ответила.

— Герочка настоял. С тобой… там мать крутила. С ней спорить было сложно, она говорила, что смеяться будут.

— Бабушка, — грустно вздохнула Мотя.

Малена цыкнула на подругу — не время раскисать, на нас враг идет!

— А потом вас ничего уже не сдерживало.

— Да… ты не ревнуй, я о тебе и вспоминала часто и приехать хотела…

Улыбка была… сногсшибательной. Редкие зубы перемежались черными дырами.

— Я такое только в своем мире видела. Не в вашем.

— У нас стоматологи хорошие. Не все, правда…

— А что с ней не так?

— Не знаю. Спроси.

— Будем считать, что вы приехали, — согласилась Малена. — Что дальше?

Глаза у «матери» были удивленные…

— Домой пойдем…

— Простите, куда?

Малена удивлялась совершено искренне. Что значит — домой?

О каком доме может идти речь, если ты! Бросила! Своего! Ребенка!

Про мать вообще не упоминаем. Кстати…

— Будь жива бабушка, она бы ее из окна выкинула, — подтвердила предположения Малены подруга.

— Д-домой…

Кажется, до женщины начало доходить, что здесь ей не все рады.