Зеркало грез

Соня все же решилась взглянуть на ворона и, чтобы хоть как-то защититься, подняла руку, чуть прикрывая лицо и касаясь волос.

– Как тебе моя новая прическа? – выпалила первое, что пришло в голову.

– Ты прекрасна, как роза! – тут же выдал ворон.

– Правда?!

– Правда, правда!

«Не иначе как по мне плачет психушка, – подумала грустно Соня. – Дожила! Пить надо меньше, алкашка несчастная! Дорвалась до вина, почувствовала волю, вот и кажется невесть что. Скорее бы он убрался».

Но ворон улетать явно не собирался. Похоже, ему здесь нравилось все. Особенно Соня, от которой он не отходил ни на шаг, пристально ее разглядывая. Наконец, налюбовавшись, осторожно взял в клюв кусок осетрины и, взмахнув перед Сониным носом крылом, перелетел к будке.

Перепуганная до смерти, забыв начисто, что у нее отказали ноги, Соня кинулась спасать Марту, но та уже стояла напротив ворона, приветливо виляя хвостом. Ворон бросил перед ее мордой кусок осетрины, и Марта вмиг проглотила угощение, всем своим видом выражая доброжелательность к незваному гостю. Она пыталась лизнуть ворона, а тот дружески пощипывал Марту за густую шерсть холки. Идиллия, да и только!

«Нет, я так больше не могу, – думала Соня, наблюдая за сладкой парочкой и упорно не веря собственным глазам. – Творится что-то, чего я понять не в силах… Да этого просто не может быть! Галлюцинация на почве опьянения. Что они оба вытворяют – уму непостижимо…»

Соня устало опустилась в плетеное кресло и закрыла лицо ладонями, не в силах и дальше наблюдать за собственным помешательством. Голова кружилась, измученное тело требовало отдыха. Соня облокотилась о стол и, опустив голову на руки, закрыла глаза. Даже не заметила, как погрузилась в сон. Нервная система дала сбой и должна была на время отключиться, предоставив неумолимому времени следовать дальше.

Она не помнит, как заснула и сколько спала, а когда очнулась от сладких грез, солнце уже спряталось за горизонт, зажглись уличные фонари, один из которых нахально заглядывал во двор, высвечивая ухоженную дорожку из фигурного камня, роскошные кусты роз и увитую виноградником беседку.

Испуганно оглядевшись, Соня никакого ворона не увидела. «Приснится же такое, – думала она. – Как хорошо, что Марта не умеет говорить… Но даже если бы и умела, я бы ей все равно не поверила. Подумала бы, что она шашлыками объелась и мелет всякую чушь… Как я сейчас».

Соня принялась убирать со стола и, протянув руку к металлическому блюду, застыла в недоумении. Совсем недавно блюдо было почти полно, а теперь на нем ни кусочка.

«Ах да, – вспомнила Соня, – я же скормила мясо ворону… Что за бред! Не было никакого ворона, – попыталась она отогнать страшные воспоминания. – Не было! И быть не могло! А шашлыки, значит, мы съели вдвоем с Мартой? И как только не лопнули! То-то у нее морда такая довольная, – взглянула Соня на собаку, крепко спящую возле будки и как будто даже улыбающуюся во сне. – Мне тоже пора спать, а то чудится не пойми чего. Это же надо – улыбающаяся собака! Пить надо меньше!»

Убрав со стола и помыв посуду, Соня отправилась в спальню. Настроение уже не было таким радужным, как в начале дня. Совсем скоро она снова перестанет принадлежать себе, вынужденная заботиться о тех, кто нуждается в ее помощи. А нуждается ли?

Как бы там ни было, а сегодня и завтра Соня занимается только собой, любимой. В самом ли деле любимой? Несомненно! Как славно, что эта мысль пришла ей в голову. Выходит, Соня все еще что-то да значит для самой себя и не растворилась окончательно в чужих отрицательных эмоциях, неприязненных отношениях, а потому не утратила способности бороться за себя, за свою счастливую жизнь? И Соня погрузилась в сон с улыбкой на устах.

Глава 8. Я тебя правда люблю?

Наутро тревоги и сомнения вернули ее с безоблачных небес на грешную землю. Соня нехотя поднялась, побродила по сияющим в солнечных лучах комнатам, затем снова вернулась в свою спальню и остановилась у окна, глядя в бесконечную даль и вспоминая когда-то прочитанную книгу. В ней говорилось о том, что характер мужа таков, каково внутреннее мировосприятие его жены. Выходит, Соня сама виновата в своей неудавшейся семейной жизни? Неужели она больше не любит Федора? А может, и не любила никогда!

Как же Соня раньше об этом не думала, ведь это так очевидно! Он подсознательно чувствует ее сомнения и мстит. Так вот почему Федор излишне суров к ней. Соня вытирала мокрое от слез лицо, но поток хлынувшей из глаз жалости не прекращался. Кого она жалела – себя? Нет, она жалела его, нелюбимого самыми близкими для него людьми: сыном, сестрой… женой. А разве Феденька и Раиса его не любят? Если бы любили, Федор не стал бы откупаться от их нелюбви бесчисленными подарками, чувствуя при этом себя виноватым. Ну почему все так сложно!

Именно жалость заставляла Соню терпеть и продолжать эту бессмысленную семейную жизнь. Она сама во всем виновата! А он просто пытается силой взять то, в чем ему отказывают.