Зеркала судьбы. Изгнанники

Вот уже почти неделю я жил у Вили. Рыжий решил, что так у нас будет больше времени для тренировок. Отец моего друга, барон Риоло Литенс, редко бывал дома, поэтому за главного в поместье оставался Вили. За все время моего пребывания в гостях я только один раз видел барона Литенса. Отец Вили вернулся всего на день, а на следующее утро опять отбыл по делам. Но меня все равно представили ему по всем правилам этикета. Моя скромная персона его совершенно не заинтересовала. Поужинав с нами, барон пожелал спокойной ночи и удалился в кабинет. Как мне потом сказал рыжий, его отца не интересовало ничто кроме торговли. Работа, мол, его страсть. Литенс всегда находился в разъездах, возвращаясь домой только для того, чтобы собрать необходимые документы, совершить нужные приготовления и снова отправиться в путешествие, цель которого – деньги. Весь смысл жизни барона сводился к наращиванию капитала. Друг говорил, что отец не всегда был таким. Однажды он подслушал перешептывания старых слуг, из которых понял, что так самозабвенно заниматься торговлей Литенс стал после смерти своей жены. Виолетта Литенс – мать Вили – скончалась при родах. Похоронив супругу, барон с головой ушел в торговое ремесло и принялся без конца путешествовать. Своему сыну он совсем не уделял внимания. Вообще, у них сложились довольно странные отношения. Вили получал все, что хотел, ни в чем не зная отказа. Но за свою жизнь он ни разу не поговорил со своим отцом по душам, не поделился чувствами, мыслями. Их беседы сводились только к вещам материальным. Вили сообщал, в чем нуждается, а отец удовлетворял его просьбу. По тому, как барон смотрел на сына, видно было, что он любит своего ребенка и гордится им. Но чем объяснить такую внешнюю холодность? Скорее всего, Вили напоминал ему о покойной жене. Кто-то заливает свое горе вином, а кто-то, как отец рыжего, находит утешение в труде.

– Ну что, завтра к профессору? – прервал мои размышления Вили.

– Да, неделя уже истекла, – ответил я, взяв протянутый моим другом бокал с вином.

– Завтра, наконец, узнаем кто такие эти… как их…

– Саторисы, – подсказал я.

– Да, они, родимые. А ты сам пытался сам найти что-нибудь о них?

– Пробовал. Зашел как-то в нашу библиотеку, но не знал даже, с чего начать поиски. А библиотекарь на мой вопрос о саторисах лишь удивленно пожал плечами, мол, даже слово такое слышит впервые.

– Ладно, гадать толку нет, думаю, пора идти спать, завтра все прояснится, – сказал Вили, поднимаясь из кресла.

Через пятнадцать минут я уже лежал в постели, в специально отведенной для меня комнате, из которой по моей просьбе были убраны все зеркала. Спать совсем не хотелось, и в голову лезли бесполезные, дурацкие мысли.

Завтра я, наконец, встречусь с профессором Алишером и узнаю, кто такие саторисы. Как он там говорил? Мы на пороге величайшего открытия? А при чем здесь я? Может, во мне скрыта невероятная сила и безграничные таланты? И меня ждет величие? Я стану сильнейшим магом Вирла, все чародеи будут подчиняться мне, императоры будут трепетать от одного упоминания моего имени и склонят голову перед моей невероятной силой. Прекраснейшие женщины мира будут мечтать попасть в мой личный гарем. Взмахом руки я буду уничтожать целые армии. И никто, никогда не сможет сравниться со мной… А может, профессор стоит на грани интересного открытия в каком-нибудь разделе магии? А я просто необычный материал, и меня медленно, с особой тщательностью и усердием разрежут на маленькие-маленькие кусочки… Что-то меня понесло. И откуда взялись эти дурацкие фантазии? Какие глупости…

На этом мои размышления оборвались. Разум провалился в темную бездну, не имеющую ни конца, ни края, – сон без сновидений. Разбудил меня легкий стук в дверь и голос служанки:

– Господин Лэй, завтрак готов, барон Литенс ждет вас в столовой, – за дверью послышались удаляющиеся шаги: не дождавшись ответа, девушка ушла по своим делам.

Вили, сидящий за накрытым столом, встретил меня загадочным заявлением:.

– Давай быстренько поедим и приступим.

– Ты о чем, рыжий?

– Позавтракаем, узнаешь, – спокойно ответил он.

Наскоро перекусив, мы направились на улицу. Вили привел меня к конюшне. Отец рыжего прекрасно разбирался в лошадях и частенько покупал новых питомцев. У входа нас ждал старый конюх. Вили подошел к нему и что-то тихо сказал.

– Сию секунду, господин, – ответил старик и вернулся в конюшню.

– Ну и что теперь? – спросил я у Вили.

– Подожди немного, – усмехнулся он.

Через несколько минут старик вышел, ведя под уздцы великолепного жеребца. Давно мне не приходилось видеть таких красивых лошадей… Его бледно-желтоватая шерсть блестела на солнце, словно отполированный кусок золота высочайшей пробы. Хвост и грива животного были ослепительно белоснежными. Каждый шаг коня был преисполнен грации и… какой-то гордости, что ли? Создавалось впечатление, что он сделал одолжение конюху, выйдя из конюшни.

– Ну и как он тебе? – тихо спросил Вили.

– Умелый, быстро оседлал, – сказал я, улыбаясь уголками губ.

– Я про коня, ушастый! – вспылил рыжий.