Земное притяжение

- Ни-ни! Запрещено.-Он посмотрел вслед женщине, усмехнулся. Перерабатывает нашего брата. Видал? Это же партизаны. Мост через Кальмиус взрывали. Ты что-нибудь знаешь про это?

- Я знаю! - звонким, срывающимся голосом сказала Жужелка.

- Изучали в школе, - сказал Лабоданов и прицелился в "спутник".

- Ну-ка, положи ружье. Инструкция для всех одинакова.

Дядя Вася ушел за прилавок, гремя протезом, и принялся устанавливать сбитые мишени. Пока он не вернется назад, ружье в руки брать не разрешается.

- Приготовьсь, - сказал он, ковыляя назад.

- Бью по "спутнику", - объявил Лабоданов.

- Раньше тебя тут желающие есть.

- Свирепо, - сказал Лабоданов и положил ружье. - Тогда жду.

Солидный гражданин без рубашки, в одной белой сетке, прицелился. Он стрелял в "спутника", но все мимо.

- Ерунда! - сказал он, недоумевая и рассердившись в конце концов. - В него попасть невозможно. Или ж испорчен - не вертится.

- Сейчас увидите, - сказал, улыбаясь, Лабоданов и посмотрел на Жужелку. И невидимая ниточка перекинулась от него к ней.

Гражданин критически оглядел Лабоданова и направился к двери.

- Спортсмен! - раздраженно сказал он, хотя явно хотел сказать что-то похлеще. Белая спина его колыхалась в сетке.

Подталкивая друг друга, хихикая, два паренька прилегли с ружьями на прилавок и замерли.

- Вы по "спутнику"? - спросил их Лабоданов.

Они покачали головами. Лабоданов прицелился.

Раздался выстрел. Жужелка вздрогнула. Лабоданов снова целился. Оба паренька не стали стрелять, следя за ним. Лабоданов выстрелил.

- Готово! - сказал один паренек, и они оба засмеялись от удовольствия.

Жужелка подошла ближе, посмотреть, как кружится "спутник".

- Вы тоже интересуетесь? - спросил дядя Вася.

Жужелка замотала головой и засмеялась. Она была очень горда за Лабоданова.

Лабоданов продолжал стрелять теперь уже по другим мишеням, а она стояла рядом, не отрываясь следила за ним.

- Спортсмен! - сказал дядя Вася.-Ты у меня сегодня все пульки за премию перетаскаешь.

Но Лабоданов бросил стрелять.

- Отдай за меня ребятам. Я кончил.-Он повел Жужелку на улицу.

Они немного прошли молча и остановились. Настроение у Лабоданова спало. Он курил, поглядывая на проходящих мимо людей.

- Так ты передай Брэнди, что я его жду. Не забудь.

- Да, да. Я не забуду.

Вдруг он пристально посмотрел на нее.

-Девушка Клеопатра! - сказал он точно так же, как в первый раз, когда они познакомились, и бросил недокуренную сигарету.

- Клена, - мягко поправила Жужелка.

-Девушка Клена! Нет, лучше Клеопатра. - Он приблизился к ней и взял ее за руки повыше локтя, и Жужелке стало вдруг страшно отчего-то. - Слушай же. Сегодня в восемь часов, нет в девять. Так в девять, поняла? Приходи в парк, к памятнику, ну знаешь - крыло самолета у обрыва. Вот туда. Буду ждать. А теперь я ушел.-Он сжал ее руки.-Так в девять, значит.

Она молча кивнула, соглашаясь. Его раскачивающаяся спина вскоре скрылась из виду. Жужелка потрогала волосы и пошла, прижимая локтем учебник.

Рано утром он тихо встал, чтоб бежать от дознаний и не глядеть в честные глаза людей, никогда не нарушавших никаких законов. Но в двери о.н столкнулся с матерью. Увидел ее измученное лицо, понял, что она не спала. Она не проронила ни звука. Это было совсем не похоже на нее. Лешка готов был куда-нибудь провалиться, чтоб не причинять ей таких страданий.

За воротами он вспомнил о ста рублях, лежавших в кармане брюк, и теперь все время ощущал их, точно это камни, а карман, казалось ему, тяжело набит и топорщился, и в то же время эти сто рублей волновали его - у него никогда не было таких денег.

Он не мог окончательно прийти в себя и трезво обо всем подумать. Он чувствовал себя главным действующим лицом в каком-то странном спектакле, который неизвестно еще чем окончится. И от этой неизвестности слегка дух захватывало.

Обгоняя его, ехали в порт битком набитые людьми, истошно звенящие трамваи. Дул сильный норд-ост, раскачивал ветки деревьев. Прямо перед Лешкой и дальше по всей глубине малолюдной улицы медленным белым дождем осыпалась акация.

Лешка вдруг подумал, что какой-нибудь день всего остался ему, чтоб так ходить, смотреть. От этой нелепой мысли в висках принялось стучать. Он присел на лавочку у чужих ворот. Ему необходимо было все обдумать.

Но на месте не сиделось. Он вскочил и быстро пошел отсюда, с этой тихой улички, на проспект, в толпу.

Он шел по проспекту, больше всего на свете желая, чтобы сейчас что-нибудь произошло: выбежал бы на мостовую ребенок, и Лешка ринулся, выхватил бы его из-под самой машины. Или загорелся дом, и Лешка бросился бы в огонь и появился перед толпой с пострадавшим на руках, сам тоже сильно обгоревший.

И все поняли бы, чего Леша Колпаков стоит, что он на самом деле собой представляет.

Вдруг кто-то сильно дернул Лешку за рукав. Он обернулся.

- Помоги, парень! Опаздываю! - выдохнула ему в лицо незнакомая девушка в тюбетейке и темных очках.

Он не сообразил еще, чего от него хотят, как в руках у него оказались тяжелый мешок и парусиновый саквояж.

- Не тяжело? Донесешь?

Он тупо кивнул. А девушка возбужденно торопила его: