Земное притяжение

— Не помрёт?

— Делайте, что я говорю!

В амбулатории было холодно и сыро — топить ещё не начали, а фельдшер Зотов не заглядывал сюда уже давно. Джахан первым делом зажгла везде свет — слава богу, электричество было! — включила стерилизатор и обогреватели. Достала из своего чемодана лампу на суставчатой ноге и установила над кушеткой.

…Ну, погоди, председатель, глава сельского поселения, твою мать! Дай только с девчонкой разобраться, увидишь ты у меня небо в алмазах и новый клуб с кино и танцами!.. Лёгкой жизни жаждешь, устрою я тебе лёгкую жизнь!

В ожидании, когда подъедет телега, Джахан вышла на крыльцо, достала телефон, похожий на полевую рацию, и, когда ответили, изложила проблему.

В телефоне помолчали.

— Операцию я сделаю, — продолжала Джахан, словно стараясь убедить собеседника. — Но у меня ничего нет — ни рентгена, ни узи. Могут быть осложнения, и тогда потребуется помощь.

— Ясно, — сказали в телефоне. — Ждите.

Джахан спрятала аппарат в карман и прислушалась. Телега была уже близко, тряслась по разбитому асфальту.

— Аккуратно! — крикнула Джахан в темноту. — Не растрясите её!

Вдвоем с матерью они внесли девочку в амбулаторию и уложили на кушетку. Джахан стала её раздевать. Мать помогала, крупные слёзы капали на дочкино лицо и шею.

Брат растерянно мялся в дверях.

Джахан прикрыла девочку простынёй и зажгла свою лампу. Сразу в тесном помещении стало так много света, что пришлось зажмуриться.

— Я сейчас сделаю операцию, — сообщил Джахан спокойно. — Вы пойдёте в коридор и подождёте.

— Помрёт она, да? Девочка моя, цветочек мой ненаглядный!

— На всякий случай я вызвала помощь. Это понятно? При осложнении нам помогут.

— Кто нам поможет-то?! Господи, да за что мне это?! За что беда такая, Господи!

Джахан за руку вывела Милу в коридор, и, надавив на плечо, заставила сесть на коричневый клеёнчатый стул. Парень не говорил ни слова, только таращил глаза.

— Ждите, — приказала Джахан, зашла в смотровую и защёлкнула за собой замок.

Она ничего не боялась и ни о чём не думала. Она делала дело, пусть не совсем привычное, но понятное и хорошо изученное. Она никому не сочувствовала и никого не жалела. У неё была задача, и её требовалось решить.

Работать одной было непривычно и на редкость неудобно, и некоторое время она приспосабливалась — как встать, с какой стороны подойти, как проще брать инструменты.

Девчонка была совсем плоха, и следовало спешить.

Джахан закончила минут через сорок. Наложила последний шов и померила давление и пульс — во время операции она не могла отвлекаться. Ребёнок ровно дышал, и пульс, и давление были вполне приличными.

Теперь нужно ждать, когда она проснётся.

Джахан выключила свою лампу — в смотровой сразу наступили сумерки — и выглянула в коридор.

Там было полно народу. Непостижимым образом любая новость распространялась по селу в мгновение ока, куда там интернету и мировой системе оповещения! Как только повернулся ключ, Мила вскочила, прижимая руки к груди, и бабы, набившиеся в коридор, двинулись и застыли.

— Пока всё в порядке, — известила Джахан. — Ждём. Сейчас она должна проснуться.

— Не помрёт? — едва выговорила Мила. — Ты скажи, доктор, не помрёт она?

— Нет, — отрезала Джахан.

Мила стала валиться навзничь, бабы заголосили, мужики загомонили, но Джахан некогда было заниматься Милой!.. Она-то уж точно не помрёт.

Она вернулась к девочке, ещё раз посчитала пульс и померила давление.

Аллочка шевельнулась и открыла глаза.

— А мама? — спросила она очень тихо. — Где мама? Пить хочется.

— Мама в коридоре, а ты в больнице, — сообщила Джахан. — Попить я тебе попозже дам. Ты пока отдыхай. Что ты любишь? Море любишь?

— Я лес люблю.

— Вот представляй себе, что ты в лесу. Лежи тихонечко и представляй.

Телефон, похожий на полевую рацию, зазвонил, когда Джахан мыла инструменты.

— В двадцати километрах к востоку от вас находится военная база войск стратегического назначения, — сообщил телефон. — Туда направлен санитарный самолёт из Горноалтайска. Будет у вас в ближайший час. Эвакуация больного требуется?

— На мой взгляд, больной необходим стационар, — ответила Джахан. — Операцию я провела. Для послеоперационного периода здесь условий нет.

— Ясно, — сказал телефон. — Ждите.

Джахан убрала инструменты, покидала в бак шапочку и халат — стирать и кипятить. Свою стерильную хирургическую пижаму она почему-то не взяла из дома, забыла.

Под стенами амбулатории в свете фонаря толпились соседи, переходили с места на место, переговаривались и курили. Джахан время от времени посматривала на них в окно. Выходить и разговаривать с Милой ей не хотелось, но она понимала, что придётся.

Она тянула время, подходила к девчонке, смотрела, как та спит, проверяла, ровно ли дышит.

Джахан сильно устала и от усталости мёрзла, хотелось крепкого чаю и полежать под одеялом, но она понимала, что до этого ещё далеко.

Когда на дороге загудела и засигналила мощная машина, Джахан вздохнула и распахнула дверь в смотровую.

Мать сидела, привалившись к соседке, — глаза закрыты, лицо жёлтое, — и, когда Джахан вышла, Мила всполохнулась и вытянулась.

— Ну что?