ЗЕМЛЯКИ ПО РАЗУМУ

Разочарованно вздохнув, он отпустил ногу супруги и продолжил поисковую деятельность. Не прошло и минуты, как незадачливый муж сам заорал от боли, когда насмерть перепуганная жена принялась топтать его руку. Лена ничуть не сомневалась, что убивает, по крайней мере, анаконду. Ира тоже, на всякий случай, дергала конечностями, внося свою лепту в дело местного столпотворения. В конце концов, ей удалось заехать бормочущему Мишке в лоб. Это заставило того щелкнуть челюстями, прикусить язык и тоскливо завыть голодным койотом.

Смирившись с тем, что ему не удалось никуда, а если можно так сказать, то и ни в когда не уехать, Васька пробрался к электрическому счетчику. Свет вспыхнул мгновенно, благо пробки были автоматические и уже успели остыть. Задремавший Гиллан, а он был единственный, кому положено чувствовать себя в джунглях, как дома, и наоборот, захлопал крыльями и недовольно каркнул нецензурно, но по-птичьи. Такова была его реакция на Лену, которая продолжала топтаться с ошалелым видом рожающей обезьяны.

Тут в углу, где все еще тлела едким дымом обшивка кресла исчезнувшей Машины Времени и валялся оплавленный электрошнур, затрещали искры. Воздух сгустился, начал пластоваться в мутно-жемчужный комок, который вдруг разродился Васькиным изобретением. Ящик занял свое место с ювелирной точностью, будто никуда и не исчезал.

От новой неожиданности все остолбенели окончательно. Костя перестал растирать растоптанную руку, Мишка завывать, а девушки автоматически, как тормозные колодки, взвизгнули. Наполовину оглохший попугай едва не свалился с жердочки.

Только долг хозяина и право изобретателя подвели Рынду к абсолютно загадочному, хотя и напоминавшему сосуд, артефакту, величественно возвышавшемуся на Машине Времени. С опаской протянув руку, Василий дотронулся до него. Ничего не произошло. Объект не шарахнул его молнией в ответ и всем видом не отличался от любой другой посудины, изобретенной Человечеством для хранения жидкостей еще в доисторические времена.

Подавив в себе недоверие, Васька взял его в руки, заглянул внутрь и моргнул. Ему показалось, что перед лицом мелькнула бесплотная тень, но размышлять о призраке отца Гамлета, которой та могла оказаться, ему не позволил резкий винный запах, ударивший в нос.

Рында глянул на остальных. Все смотрели на него, и только Костя рыскал взглядом по сторонам, не оставляя надежды отыскать бутылку согласно народной мудрости о синице в руке.

– Ну? Что? – Мишкины очи загорелись надеждой. – Бургундское?

– А дьявол его знает! – Василий пожал плечами. Честно говоря, он ни черта в происходящем не понимал и даже не мог выдвинуть какую-нибудь догадку о том, откуда взялся кувшин с вином.

Женщины переглянулись. К Васькиным фокусам им было не привыкать, Те хоть их и пугали иногда, но обычно были безобидными, как и он сам. Вот и сейчас, сообразив, что вряд ли кто помешают дальнейшему перемыванию косточек мадам Диор, они возобновили священный базар. Происходящее было отодвинуто на задний план и предано забвению.

– Давай я попробую, – самоотверженно предложил Мишка, делая попытку оторвать зад от стула и не скрывая того, что она заранее обречена на неудачу.

– Обойдемся без профессионалов, – не без иронии пробормотал Василий. Сделав глубокий предварительный вдох, он присосался к тяжелому кувшину.

Вкус содержимого был выше всяких похвал. То ли путешествие сквозь века придало вину крепости и нежный букет, то ли неизвестные хроноэкспортеры были редкими гурманами и держали перед потомками марку на высоте, но когда Рында оторвался от напитка и сладко-сладко облизнулся, его здорово шатнуло.

– Ну?! – взвыл от нетерпения Мишка, видя, что дегустатор не падает замертво. – Бургундское или нет?!

– Не ёрзай! – дурманящая жидкость из глубины веков здорово сглаживала горечь научно-технической неудачи, и Васька хмелел прямо на завидущих глазах приятеля. Он сделал еще несколько глотков и резюмировал. – Наверное, оно.

– Отдай! Это я бургундское заказывал, а ты можешь себе еще достать, – Мишка перешел к активным действиям и освободил Рынду от емкости.

– Дурак, это не оно! – попытался тот охладить его пыл.

– А что тогда? – более осторожная половина Мишкиного сознания снова заподозрила неладное. – То ты говоришь, что это оно, то не оно...

– Это... это... – Васька пощелкал пальцами в поисках нужного слова, посмотрел на потолок и определил. – Это – амброзия!

– Чего? – сморщился Мишка. Этого слова он не знал, а звучало оно достаточно подозрительно, чтобы не спешить принимать жидкость с таким названием внутрь.

– Ты пьешь или нет? – вмешался в диалог Костя.

Происходящее все-таки привлекло его внимание, а разговор со стаканом, бутылкой или даже ведром вина, находящегося в чужих руках, он воспринимал как личное оскорбление. Вино оно и есть вино, как его не называй. Плюнув на невесть куда запропастившийся портвейн, сторонник решительных действий теперь шалел при виде кувшина, интуитивно определив, что выпивки там никак не меньше ведра.

– Нет, Кот, жду твоих указаний, – огрызнулся Мишка, отверг все сомнения и припал к источнику.