Земля живых

И те двое, в доме, загомонили, переговариваясь – один недовольно-визгливо, явно чем-то возмущаясь, а второй отвечал коротко и веско. Пару раз лязгнул металл, что-то тяжелое с треском ухнуло вниз и зазвенело, рассыпаясь. Уронили ящик с патронами? Похоже на то… ну и придурки.

Похоже, в рассказах про слепых, что «видят» ушами, есть доля правды. Или, может, я просто слегка двинулся башкой от теплового удара – но картинка по звукам выходила совершенно четкая, словно сижу перед экраном. Вот они установили треногу… взгромоздили на нее тело пулемета… закрепили… вставили ленту в приемник. Потом визгливый – пацан? вряд ли ему больше 17! – спустился вниз и принялся собирать рассыпанные патроны в сумку, недовольно боромоча под нос. Он возился долго, минут сорок – пока второй араб не скомандовал что-то, и ворчучело, тут же бросив мешок, торопливо полез наверх. Издалека донеслось татканье… судя по звуку – моторная шлюпка или аналогичная мелочь. Все верно, приличной посудине здесь прямо к берегу не подойти. На несколько минут все затихло, потом юнец вдруг выкрикнул что-то радостно-злобное… наверняка «смерть неверным псам!» или чего-то в таком духе. И получил по затылку – правильно, нефиг расслабляться, пока работа не закончена. Ей-ей, парни, настоящее веселье только начинается…

«Только начинается»… я повторил эту фразу раз… не знаю сколько. Как мантру. Ом намах Шивая, как бормотал монах у входа в бар Тьена, напротив заправки Шелл. Я вдруг вспомнил его необычайно четко и остальное тоже – улицу с рекламными щитами, полицейского на полосатой тумбе, пару облезлых пальм в зеленых кадках, стоянку велорикш…

Сухо треснул выстрел, за ним еще один, и потом сразу же загрохотала длинная, на весь магазин, очередь «стэна», и в ответ почти сразу коротко залаял ручник. Звонко хлопнула граната, за ней еще две.

Как и предупреждал Грег, отбросить накидку не получилось – песка накидали на совесть, да и мышцы после долгой неподвижности были как чужие. Кое-как я выполз наружу, встал, пошатываясь… дошел до хибары и встал на край окна. Держась левой, аккуратно навел «беретту» на затылок того араба, что сидел за пулеметом. Выдохнул и дожал спуск. На фоне начавшейся перестрелки хлопок «двадцать второго» был почти не слышен. Однако все же второй пулеметчик успел развернуться. Как я и думал, ему было лет 17, не больше, на бледном лице тонкая полоска усов была едва заметна. Он глядел на меня и судорожно пытался вытянуть револьвер из кобуры на боку, не соображая, что та застегнута. Первая пуля в грудь заставила его выпрямиться… после второй он прекратил дергать револьвер и заслонил руками лицо, отворачиваясь. На шестом выстреле пистолет поймал «печную трубу», но это уже было неважно – все так же закрываясь, парень шагнул назад и свалился с крыши.

Второго пришлось тащить и сбрасывать самому. Затем я развернул пулемет – это был старый британский «виккерс», – переставил прицел на четыре сотни, навелся на всполохи ручника и нажал гашетку. «Виккерс» завибрировал, торопливо глотая ленту, сыпанул под ноги гильзами. Но по сравнению с пальбой из подвешенной на ремне «свиньи» – как небо и земля, тут бы и трехлетний ребенок справился. Ручник заткнулся почти сразу, но я на всякий случай «перекрестил» его позицию – вверх-вниз и вправо-влево, а остальное доделает рассеивание.

Те арабы, что катили бочки, после начала стрельбы просто замерли вокруг них, даже не пытаясь найти укрытие. Впрочем, они бы его и не нашли – кроме самих бочек, на берегу укрытий не было, а бежать им было некуда – впереди стрельба, позади море. Тут разве что на манер страуса сунуть голову в песок и надеяться, что твой зад не посчитают достойной целью. Лично я бы на такое не закладывался.

Впрочем, когда стрельба затихла, трое попытались двинуться в мою сторону. Пришлось окончательно разъяснить им новую диспозицию – короткой, на 5–7 патронов, очередью. Сильно левее бочек – но все равно вопль в ответ раздался такой, словно из-под земли вылезли шайтаны и принялись грызть верблюжатников за все, что ниже пояса. А уж как они бежали…

Что же такого в этих чертовых бочонках?

* * *

– Мы не знаем.

– Ответ не верный! – Я медленно взвел большим пальцем курок у «кольта» – и стоящий на коленях человек стал белее своей чалмы. Бывает… с теми, у кого перед глазами маячит дуло.45.

– Клянусь Аллахом! Только Вахид знал точно…

А Вахид Абу-как-его-там уже ничего никому не скажет. Потому что, когда я пошел к скрючившимся вокруг этих чертовых бочек, он выхватил из-под халата пистолет… а больше уже ничего не успел сделать. И теперь лежит с дырой калибра 6,5 мымы в голове, а его «коммандер» с накладками из слоновой кости заимел нового владельца.

– Клянусь, я не знаю…

– Заткнись! И вали к остальным.

Глядя, как он бежит – по-заячьи, вприпрыжку, оглядываясь и явно не веря своему счастью, – мне вдруг дико захотелось выстрелить. Не в спину бегущему, а в одну из бочек. Белых и обляпанных со всех сторон надписями «Achtung!», «Gefahr!», «Auf äußerste Vorsicht achten!» и черно-красными руническими значками.