Земля живых

Я потянулся к пистолету, что оставил мне Батый. Ч-черт. Не достать. Я вытянул руку насколько мог и почти дотянулся кончиками пальцев. И столкнул «макара», тот соскользнул с обшивки кресла и упал за сиденье пассажира. Млять! Я поднял взгляд. Боря все стоял на четвереньках, словно дикий зверь.

В следующий момент Боря прыгнул. Быстрый, сука, просто невероятно.

Но какой бы быстрый ни был Боря, Молдаванин оказался еще шустрее. Грохот «калаша».

Борю сняло в верхней точке и отбросило назад.

Боря приземлился. Но Юры на прежнем месте уже не было. Он оказался дальше по улице, метров на пять. Он пятился, отстреливая патроны по два-три выстрела. Боря рычал, дергался.

Но не падал. Даже когда пули попадали ему в голову.

Боря развернулся и прыгнул. В этот раз Молдаванин увернулся, но не до конца. Они сшиблись и покатились по земле. Юра ударил стволом «калаша» Борю в лицо. Глаз Бори лопнул и вытек. Юра размахнулся – и тут Боря рывком опрокинул его на землю и навис сверху.

Ноги мои, ноги. Я руками передвинул правую ногу на педаль, застонал сквозь зубы. Вспышка боли едва не заставила меня потерять сознание. Я аккуратно повернул ключ, молясь, чтобы двигатель заработал бесшумно и плавно. Немцы не подвели, «бумер» завелся тихо и мгновенно.

Я взялся за руль, ладони были потные. У меня будет всего одна попытка…

Я снял машину с ручника. «Бумер» на ручной коробке. Сначала мне придется выжать сцепление, а затем газ. Сломанными ногами. Ну, колени-то у меня двигаются!

Давай, Серый. Ты можешь. Ради Длинного. Ради рассвета над морем. Ради Ленки… сейчас она уже на восьмом месяце, скоро рожать.

Я выжал сцепление. Плавно вдавил газ – боль была такая, что на мгновение я потерял сознание. В следующее мгновение я плавно отпустил сцепление… и добавил газ.

Двигатель взревел. «Бумер» рванулся вперед, меня едва не выбросило из кресла, и ударил ребристой мордой в Борю. БУМ! Крак! Я едва успел дернуть ручник, чтобы не задавить Юру. Машину занесло боком, я заглушил двигатель, тормозя движком. «Бумер» остановился.

Бывший диверсант от удара отлетел на несколько метров, покатился по асфальту. И замер. Неужели все?

Молдаванин встал. Затем посмотрел на меня, отвернулся и, прихрамывая, пошел к телу Бори. Он опирался на «калаш», как на костыль.

Боря начал вставать. Удар «бумера», видимо, сломал ему позвоночник. Боря поднялся на руках и пополз к Юре. Невероятная машина для убийства.

Юра поднял «калаш» и выстрелил.

Долгое мгновение я думал, что Боря бессмертен и неубиваем. И сейчас он разорвет Юру на части, а затем доберется до нас с Батыем… Юра выстрелил еще несколько раз. Затем бросил автомат на землю.

Боря был мертв. Окончательно.

Прощай, бригада.

* * *

Батый сел на водительское сиденье. Крепкий все-таки у борцов череп, это да. Я сидел рядом. Где Молдаванин? Ехать пора. Может, он умеет водить машину? Наверняка ведь умеет.

– Юра живой? – спросил я. Молдаванин стоял ко мне спиной и смотрел на огонь.

– Живой, – ответил он.

Молдаванин повернулся. Пламя пожара освещало его лицо. Курносый, совсем не опасный с виду. Простой рязанский парень.

– Юра, – сказал я. – Валим отсюда! Ты машину умеешь водить?

– Я остаюсь.

– Юра, блин, что за херня?! Быстрее в машину!

Молдаванин улыбнулся. И тут я все понял.

– Юра, тебя укусили?

– Вечно ты, Серый, какую-то фигню придумаешь.

Я сжал зубы. Эх, Юра, Юра. Теперь я видел, что плечо у Молдаванина разорвано, левая рука висит, как плеть. Значит, Боря все-таки дотянулся зубами… и заражение неизбежно…

– Что передать твоим?

На мгновение лицо Молдаванина дрогнуло. Затем опять стало невозмутимым.

– Поезжай к своей жене, Серый. Выживи и будь рядом. Просто так это не закончится.

Когда мы уезжали, пылали уже верхние пять этажей гостиницы. Из вестибюля брели унылые мертвецы, а Молдаванин аккуратно отстреливал их из «бенелли». Думаю, он оставил для себя последний патрон. Юра умеет считать выстрелы.

– Батый, выжми сцепление, – скомандовал я. Придется еще поработать инструктором. – Теперь чуть добавь газу и плавно отпускай. Поехали. Руль держи мягче…

«Бумер» развернулся и с грохотом съехал по пандусу, вильнул. Я закусил губу. Больно звездец как. Словно концы костей трутся друг об друга. Но ничего. Дома меня соберут по частям и склеят, как было.

Я знаю.

Когда выезжали на шоссе, мимо нас с воем промчались две пожарные машины. Надеюсь, у ребят под рукой топоры…

Батый включил вторую скорость, затем третью. Почти без хруста коробки. Ладно, может, и выйдет из него водила. Я нажал кнопку на магнитоле.

– Голуби летят над нашей зоной… Голубям нигде преграды нет… – надрывно запел кассетник.

Да уж, без блатной песни никуда. Мы ж все-таки в бригаде. Хотя мысль правильная. Мне надо домой, в Севастополь. К Ленке. К морю. Тогда и с ногами все будет в порядке. И с мудачками справимся – рано или поздно.

– Куда сейчас? – спросил Батый.

– В аэропорт. Шереметьево. Может, самолеты еще летают. Поможешь мне добраться до самолета? А там поезжай куда хочешь, машина теперь твоя. Домой поедешь?

Батый кивнул.

– Слушай, Батый, – спросил я. – А почему ты русских не любишь?