Земля. Second edition.

Я начал рассказывать, кто мы такие, откуда прилетели и зачем. Странное чувство — я не испытывал ни малейшей тревоги от общения со взрослым медведем, жителем Галукса. Он выглядел таким же добродушным, как и Оррчи.

— Значит, ты хочешь найти крракха. Это не так просто сделать, особенно теперь, когда буран замел все следы. Наверняка крракхи отлеживаются в своих норах. Придется задействовать наземное поисковое крыло первой категории. Они обследуют все ближние гнездовья крракхов. Никуда твой друг не денется, найдем. Все, мне пора. Прощай!

С этими словами незнакомец подошел к постели медвежонка, склонился над ним. Поправил одеяло. Какой у него взгляд... Наполненный такой нежностью и любовью, что я даже позавидовал. Так может смотреть только отец...

Он глубоко вздохнул, отошел к стене, что-то произнес в свой пеле-транслятор. В открывшийся проем снизу въехал лифт, освещенный матовыми фонариками. Медведь шагнул в него и скрылся из виду, словно и не бывало.

Оррчи пошевелился на своем ложе и я подскочил к нему, забыв на время об этом визите.

— Как ты себя чувствуешь?

Оррчи посмотрел вокруг мутными полуживыми глазками.

— Где я?.. А... Что случилось?..

— Не волнуйся, уже все в порядке. Ты скоро поправишься.

— Я ничего не помню... — через силу проговорил он. — Почему я заболел?

— Ничего страшного, просто тебя укусил скорпион.

— Кто?

— Ну, этот ваш... Как там... Кррунс.

У Оррчи глаза стали размером с абрикос.

— Ты не ошибся? Но я ведь должен тогда умереть! Если ужалит кррунс, то жить остается не больше часа!

— Ну да... Мне пришлось позвать на помощь... — виновато сказал я.

— Здесь кто-то был? — беспокойно приподнялся на подушке медвежонок. — Значит, теперь меня отправят обратно...

— Никто тебя не отправит. Мы договорились, что Испытание будет продолжаться, как будто и не случилось ничего. Ты ведь не виноват, что попался к этому гаду в клешни. Так что ни о чем не думай, лечись. Давай я тебе поесть приготовлю?

— Мы вроде ходили ловушки проверять, я не помню. Поймали хоть что-то?

— Да, два мелких шуррумчика. Что с ними делать, поджарить?

— Нет. Надо их вынести на мороз, положить в сугроб и присыпать снегом. Они заледенеют, потом просто нарезать на кусочки и можно есть.

— Сырыми?! — удивился я.

— Ну да, что тут такого. Очень вкусно. А еще надо воду нагреть, чтобы заварить листья капрри.

— А это еще что такое? Местный чай?

— Это такая трава, растет глубоко под снегом. До нее метров пять надо добираться. Вон там лежит, в люке.

— Да, я знаю.

Я наклонился к полу, откинул крышку люка. Чего там только не было! И мотки веревки, и какие-то коробки всевозможных размеров, кульки, бочонки... Такое впечатление, что здесь живет не один медвежонок, а по меньшей мере, десяток.

— И где тут твой чай?

— Синяя коробочка...

— Ага, вижу.

Я открыл небольшую коробку — листья как листья. Как будто я ожидал увидеть что-то другое.

Растопив снег, я заварил местный чай, дал выпить Оррчи.

А своих шуррумов он есть не стал, не хотелось.

Через час я заметил, что его начал бить озноб. Лапы подрагивали, глаза закрылись... Что в таких случаях делать, я не знал.

Просто сел рядом, в ногах, и стал с тревогой ждать улучшения.

Не знаю, почему — вдруг вспомнилось, как делал массаж Денису. Давно это было, кажется, что прошла целая вечность..

Я разогрел ладони. Ну, думаю, что хуже не будет.

Легонько прикоснулся к пушистым щекам Оррчи, подержал немного, согревая. Начал поглаживать узкую вытянутую мордочку, лоб, веки, сухую пуговку носа...

Смотрю, он уже не так тяжело дышит. Через несколько минут приоткрыл глаза, удивленно посмотрел на меня.

— Как замечательно... — послышалось из пеле-транслятора. — Мне еще никто так не делал...

— Тебе получше?

— Да. Я даже чувствую, что силы прибавляются.

— Вот и хорошо. Скорей поправляйся, а то кто мне поможет моего Дениса искать.

Оррчи благодарно кивнул.

— Ты только не оставляй меня, ладно?

— Перестань! Пока не вылечишься, я буду рядом.

Когда Оррчи уснул, я подошел к двери и выглянул наружу. А метель-то закончилась! Вовсю сияло солнце; лоскутки белоснежного пуха — остатки грозовых туч, плавно скользили по голубому покрывалу неба. Снег слепил глаза мириадами блестящих снежинок.

Я воспрял духом — жизнь, оказывается, превосходная штука! Особенно, когда отступает смерть...

Глава двадцатая

Прошло три дня.

И с каждым новым днем действие яда слабело. Оррчи постепенно выкарабкивался из жестких объятий болезни. Он уже мог сам подниматься с кровати, иногда выходил на улицу подышать воздухом.

А я как мог заботился о нем. Даже пару раз ходил ставить ловушки на местных снежных сусликов-шуррумов.

И вот, на четвертый день нашей зимовки, утром, едва рассвело, дверь отворилась и в нее шумно вошел уже знакомый мне медведь в сером комбинезоне с оранжевым воротником.

Он улыбался во весь свой огромный рот, сверкая страшноватыми на вид зубами.

— Ну, как вы тут? Не надоело еще с болячками возиться?