Земля разбитых грез

— Прекрасный, редкий дар, — провозгласил Айш-нор, — не каждому дается. Вот только силы очень уж он быстро ест. Совет даю, и падать не придется. Вернись скорей.

— Как?

— Подумай ты о том, как снова станешь зримым.

Пару секунд ничего не происходило, а затем наконец-то Илэр начал проявляться. Он застонал и уселся подле огня.

— Ног не чувствую, — пожаловался мальчик.

— Потратил слишком много сил на первый раз. Теперь — поешь и отдыхай. С рассветом в путь. Ну а сейчас я караулить стану, уж не обессудь.

Морвин достала пару кусков вяленого мяса, подсела к огню и протянула один брату.

— Теперь всё будет по-другому? — с надеждой в голосе прошептала она.

— Уверен в этом, — кивнул Илэр, вгрызаясь в еду. — Мы больше не бесполезны.

* * *

Плато в мире демонов ни капли не изменилось — всё такое же безжизненное, серое и унылое. Ну, всяко лучше озера кипящей лавы. Ладно, будем ждать нашу рогатую няшу.

Я уселся на спёкшуюся землю и сорвал серый тоненький стебелёк.

Надо же, трава как трава. Точно у нас на даче осенью.

От этой в высшей степени глубокой и философской мысли меня отвлекло появление жены Айш-нора. Сегодня она не прилетала, а просто вышла из воздуха. Впрочем, за исключением этого, никаких больше изменений в Тор-иле не было заметно.

Я поднялся и вежливо склонил голову.

— Приветствую, госпожа. Давно не виделись.

Демонесса искренне улыбнулась.

— Уж третий раз в столь краткий срок. Ты скор. Последствий спешки не боишься боле?

— Как будто у меня есть выбор. — Я вздохнул. — Что у нас в программе сегодня? Можно что-нибудь побыстрее, а то нас преследуют, к утру неплохо бы уже прийти в себя.

Да, я, конечно, дико храбрился, но разве что-то изменится, если стану трястись как лист? Боль станет меньше? Пытки — легче? А тут ещё два мелких недоразумения, решивших с какого-то перепуга погубить себя, заключив договор с демоном…

Да, нужно спешить, но…

— Но только без лавы чтобы.

— Тебя пугает пламень смертный, почему?

— Не знаю, — честно признался я. — Но как только смотрю в это озеро, от страха забываю обо всем на свете.

Демоница вздохнула и щелкнула пальцами.

В следующую секунду равнина исчезла, но вместо адского жара я ощутил лишь пронизывающий до костей холод. Мы стояли у подножия высокого холма. Или маленькой горы. Это как посмотреть.

Завывал ветер, валил снег, тут и там торчали чахлые деревья, занесённые по самую макушку, а внизу, возле подъёма, земля разверзлась широким провалом. Я заглянул туда и отшатнулся. На глубине в добрых полсотни метров отчётливо виделась покрытая льдом река.

Я поёжился и посмотрел на своего Вергилия.

— Мне нужно забраться на вершину?

— Догадлив смертный, это благо.

— Угу, тут особо и думать не надо. Выбирай самый паршивый вариант — и вперёд.

Я с чувством выматерился, наблюдая за тем, как ветер подхватил снежную кашу и завертел её, закружил в бешеном танце метели.

— Что по времени?

— Довольно быстро, не успеешь заскучать.

Мне дико не понравилось это «не успеешь заскучать», но, опять же, сам просил экспресс-пытку, так что чего ныть?

— Ладно, увидимся наверху.

Я вздохнул и сделал первый шаг навстречу боли.

Сперва всё было нормально — лёгкий холодок, снежок в лицо, ничего такого, чем можно было бы напугать русского. Дальше — больше. С каждым пройденным шагом мороз крепчал, а ветер — усиливался.

Уже спустя каких-то пять минут я обхватил плечи руками, стараясь сохранить остатки тепла, и был вынужден прикрыть глаза и опустить голову, чтобы не сталкиваться с летящими целенаправленно в харю снежинками.

И с каждой минутой становилось только хуже!

— Забей, это всё не настоящее, ты сейчас валяешься возле костра!

Шаг, другой…

— Не холодно, не холодно, не холодно!

Шаг, другой…

- ***, какой же дубак, мать его!

Шаг, другой…

— Давай, тряпка, иди, иди, мать твою за ногу! Не смей останавливаться!

Шаг, другой…

Холодно!

Шаг, другой…

Холодно!!

Шаг, другой…

Господи, как же холодно!!!

Я не мог сказать, сколько прошло времени: минута, час, день, а, может, вечность?

Пронизывающий холод, казалось, поселился глубоко внутри, разрушая саму душу.

Хотя, погодите, я же сейчас и есть обычная душа. Значит, убить меня нельзя!

С трудом я разомкнул покрывшиеся ледяной коркой веки и, прикрыв лицо ладонью, огляделся по сторонам. Позади всё тонуло в буране, по сторонам торчали какие-то холмики, впереди — в заоблачных невообразимых далях — виднелась вершина, к которой вела прямая тропа. Я стоял по колено в снегу посреди белого моря и мог только идти, ничего больше.

Но этот холод! Этот кошмарный холод!

Все тело будто бы онемело, не в силах пошевелиться, и я с ужасом понял, что снег уже мне не по колени, а доходит до середины бедер. Но ведь прошло всего несколько секунд, как это возможно?

Я моргнул, а когда вновь открыл глаза, то оказался занесен белой порошей до пояса.

— М-мать в-вашу!

Страх сумел-таки разорвать цепи холода, плеснув метафизического адреналина в астральные вены души, и я с трудом сделал шаг. И ещё один. И ещё.

Все тело деревенело от нестерпимой стужи, но я шёл и шёл, и шёл. Останавливаться тут было нельзя, а поворачивать — поздно.