Земля разбитых грез

Банно-прачечные процедуры заняли около двух часов, и к вечеру я, в кои-то веки чистый и отдохнувший, вошел в большой общий зал. Тут было не протолкнуться от людей. Наверное, несколько сотен мужчин, женщин и детей набились в помещение, и все они гомонили, смеялись, кричали и перешептывались, разместившись на лавках вокруг здоровенного стола, уставленного простой, но обильной пищей.

Хлеб, жареное, вяленое и варёное мясо, овощи, сыры, яйца… Никаких особых разносолов, но, думаю, для этого мирка подобное вполне можно было считать настоящим счастьем. Особенно если учесть, что в этом городе, посреди жопеней, обитали изгои и бродяги.

— Эй, Аластар, давай сюда! — на весь зал заорала Ананда, вместе с Сюин примостившаяся во главе стола. — И зверинец свой, значит, прихвати, угу.

Я пожал плечами и направился к девушкам. Китаянка подвинулась, уступая местечко рядом, и подставила мне тарелку, доверху наполненную кашей.

— Я смотрю, дела ваши идут неплохо, раз можете покупать столько еды. Вы же не выращиваете всё сами?

— Нет, конечно, — она достала палочки, изготовленные из черного лакированного дерева, и сноровисто принялась поглощать кашу, сильно напоминавшую гречневую.

Я зачерпнул полную ложку и отправил ее в рот.

И правда, гречка.

— Стало быть, мародёрите помаленьку?

— Ну почему же помаленьку. Добычу, что мы получили, раздербанив караван, сможем загнать за очень немалые деньги.

— А мести не боитесь, кстати?

— Пусть сперва найдут нас, ну, чтобы отомстить. Поверь, добраться до этого города не так просто, как кажется… Да и кому мы нужны, если так подумать? И это, ты ешь давай.

Она притянула тарелку с мясной нарезкой.

Я попробовал пару кусков и довольно кивнул — свинина оказалась на удивление годной. Без специй, слегка пересоленная, но после нескольких недель на подножном корме — пища богов.

— Слушай, а кто все эти люди? — спросил я, тщательно пережевав кусок мяса.

— Боевое крыло нашего города, вот, — подключилась к беседе южанка. — Все они охотятся на монстров и исследуют руины. Все умеют драться.

— И все живут обособленно? — догадался я.

— Именно, — подтвердила Сюин. — Прямо рыцарский орден.

— И вы главные в нем?

Азиатка ухмыльнулась, демонстрируя акульи клыки.

— А ты как думаешь?

— Стало быть, заправляешь этим городом?

— Не совсем, тут есть один парень, которому все подчиняются, но он часто в разъездах — зарабатывает нам на всё это раздолье, — она пододвинула еще одну тарелку с едой, — но без него мы с Анандой — за главных.

Она поставила передо мной большую кружку.

— Попробуй, мы его гоним сами.

— Слушай, давай без меня, — скривился я. — Последние недели стараюсь не пить.

— А ты точно русский?

— Ну извини, медведя с балалайкой дома забыл, он реактор топит ураном.

— Ладно, ладно, — азиатка примирительно помахала рукой. — Не хочешь пить — не надо, но попробовать стоит, штука забористая.

Я вздохнул.

— Ладно, но только чуть-чуть…

* * *

Солнечный луч коснулся глаз, и я со стоном открыл глаза. Башка раскалывалась так, что хотелось взять револьвер и вышибить себе мозги, чтобы не мучаться.

Так…Я в кровати… С перепоя… Не помню, что было… Нет, нет, сука, нет!

Я дернулся в сторону, проверяя соседку по койке…

Пусто!

— Фу-у-уф, слава Богу.

Я с трудом сел и осмотрелся, превозмогая подступающие к горлу волны тошноты и чудовищную головную боль. Уж не знаю кто перенес меня в комнату, но пользоваться беззащитным положением не стал. И то хлеб.

— Смотрю, проснулся, горький ты пропойца? — послышался знакомый голос со стороны окна.

— И тебе не хворать, — простонал я, пытаясь подняться, что выходило крайне плохо — тело отказывало слушаться, а голова намекала на то, что устраивает организму бойкот. — Что вчера было?

— Вы возлиянью предались мерзейшему, как свиньи, — недовольно проворчал архидемон.

— Вот только не втирай мне тут за ЗОЖ, — я наконец-то сумел сфокусировать взгляд и темное пятно в светлом проеме превратилось в черную птицу с алыми глазами. — Иди, давай, на турниках покрутись, если так хочешь.

— Никак вас смертных не понять. Живете — миг, и тот готовы сократить. Влить в тело яд, а после хохотать… Зачем, скажи мне, человече, пить?

— Отстань, мамочка, я уже большой мальчик.

С трудом нацепив штаны, я кое-как поднялся и проковылял к единственной в комнате тумбочке, на которой стоял большой кувшин. Принюхался. Вода, отлично.

Жадно выпил его, разливая по груди и лицу. Отпустило.

— М-ма-ать, ну я вчера и нажрался, — я поставил кувшин на место и пошатнулся. — Айш-нор, объясни лучше, почему моя регенерация не борется с интоксикацией? В прошлый раз ты так толком ничего и не сказал.

— Она слаба, яд побороть не может, лишь плоть срастить, и то не всякий раз.

— Я помню, ты говорил, что один выстрел в голову — и для меня все закончится, — я вернулся на кровать и улегся, откинувшись на подушку.

Целительная влага творила чудеса, и мысли начали помаленьку собираться в одну кучу, а в памяти стали всплывать обрывки событий вчерашнего вечера. Вроде, ничего, за что могло стать болезненно стыдно: пьянка как пьянка.

— Я вчера ни к кому не приставал? Никого не бил?