Земля предков

Отогнав назойливые мысли, Чайка вновь посмотрел на реку, которая постепенно исчезала под пологом раскидистого влажного леса. «Ладно, луки-копья есть, ножи тоже, — подумал он, поглядывая на спрятанное под скамейкой жреца оружие, которого здесь не должно было быть, — с божьей помощью что-нибудь по дороге набьем. Дичи тут хватает. А может, и маисом на полях разживемся. Праздник нынче соответствующий».

Едва они пересекли границу влажного леса, встретив там еще несколько торговых лодок, приветствовавших жреца, как и подобает — криками и салютом из кукурузы и запасенных лепестков, — как солнце окончательно покинуло этот мир. Факел на носу пироги стал единственным источником света в кромешной тьме, охватившей беглецов со всех сторон.

— Держись ближе к правому берегу, — скомандовал Федор.

В неровных отблесках горевшего факела он с напряжением во взгляде рассматривал низкие берега, кое-где поросшие тростником и подтопленные водой. Лес подступал к самой кромке воды, так, что ветки некоторых деревьев нависали над ней. Чайка не успел обсудить с Итао во время занятий местную фауну, но допускал, что в этих местах водилось достаточно всякой скользкой живности, похожей на длинных двадцатиметровых змей и крокодилов, не считая более мелких, но ядовитых гадов. Встреча с ними не входила в планы Федора и остальных финикийцев. С наступлением темноты Чайка испытал сильное желание пристать к берегу и выйти на более высокие места, но река уносила их все дальше и дальше от ненавистного Монте-Альбана, а Федор не желал прекращать это движение. Даже из-за каких-то опасных рептилий.

Впрочем, скоро и поросшие влажным лесом берега перестали казаться такими привлекательными. Федору несколько раз показалось, что у берега шевелились длинные и скользкие тела. Чайка с большим удовольствием сейчас вернулся бы обратно на равнину или в холмы, где можно разгуляться взгляду. Но и эта мысль об открытом пространстве быстро тускнела, едва он вспоминал о том, что там их гораздо быстрее найдут и «обезвредят» карательные отряды сапотеков, которые уже наверняка рыщут по их следу.

— Может, выключим фонарь? — неожиданно предложил Леха, словно услышав его мысли. — Чтобы не привлекать внимания. Кто его знает, сколько тут поселений и кто живет на этих берегах.

— Не стоит, — отвел предложение Федор, — тогда мы сами ничего не увидим. Люди подумают, что это пирога жреца и возрадуются, да и нет тут никого. Глушь началась. А помимо людей, сдается мне, тут много всякой ядовитой гадости плавает. Лучше мы ее первыми увидим, чем она нас в темноте сожрет.

И двигаясь на приличном расстоянии от берега, они плыли дальше, помогая течению веслами. Пока что их никто не преследовал. Более того, наступала ночь перед праздником, и все, кто хотел или должен был быть в городе, уже были там. Они плыли сквозь лес уже примерно час, не повстречав больше ни одной лодки.

— Когда ты должен был возвращаться в город? — разбудил, казалось, задремавшего на своей скамье жреца, Федор.

— Едва солнце опустилось за горы, как мы должны были повернуть обратно, — обреченно пробормотал Итао, положив себе руки на колени. В своем желтом одеянии, обвешанный амулетами, он смотрелся загадочно, как и подобает жрецу. Только хмурое выражение лица этому не соответствовало.

— Ну извини, что обряд подпортили, — пожал плечами Федор без особого сожаления. — Долго будут ждать тебя у водных ворот стражники и жрецы, но так и не дождутся обратно. Зато у нас появился шанс уйти от погони.

— Вам не спастись, — вдруг произнес Итао, — вожди уже отправили по вашему следу лучших воинов.

— Отправили, говоришь? — ничуть не испугался Федор, выравнивая курс, когда лодка слишком отклонилась к середине реки. — Это тебе дух ягуара сказал? Ничего, оторвемся. Это мне тоже дух ягуара сказал. Я сам ведь с ним связан, ты же знаешь.

Чайка наклонился чуть вперед.

— А еще он мне сказал, что ты можешь не дожить до следующего рассвета, если погоня найдет нас. Подумай об этом. Как тебе такое предсказание?

Итао умолк и погрузился в мрачное созерцание. Бежать он даже не пытался, хотя сидевшие рядом с ним финикийцы больше были заняты греблей, чем присмотром за пленником. После захода солнца стало заметно прохладнее, но он будто не ощущал холода, словно думая о том, что ему предсказал Федор. Гребцы согревались, работая веслами. Федору такой нагрузки досталось меньше, но и он, то и дело отпуская рулевое весло, размахивал руками, разгоняя кровь. О том, чтобы встать на ночлег, отдохнуть и перекусить, никто и не думал. Еды все равно не было.

Ближе к рассвету, когда надежный факел, горевший на ветру уже много часов, начал чадить, Ларин ненадолго оставил «свой пост» и пробрался на корму к Федору. Благо в кромешной тьме не от кого было прятаться и незачем сохранять конспирацию.