Земля после

— Эти лысые пидоры семерых у Молотова положили, и ещё пятеро раненых… — сказал Хмурый. — Стрелкá нашего — тоже… и Олега…

— И Кольку, — дополнил список Витёк, возвращая флягу.

Хмурый взял флягу, отхлебнул, протянул Кувалде.

— Нет, спасибо, Серёж. Я пас.

— А с тобой то что, дядь Вань?

— Это? — Кувалда потрогал повязку. — Так… камнем задело.

Витёк предпринял ещё одну попытку подняться на ноги, и на этот раз у него получилось.

Он заглянул за плечо Хмурого, и выпитый самогон «попросился обратно»… Парень сдержал рвотный позыв, развернулся и стал спускаться в люк в полу.

Пошатываясь, Витёк побрёл в сторону от пропахшего порохом, гарью, человеческой кровью и дерьмом трамвая. Вокруг суетились искатели. Вытаскивали тела убитых, оружие и ящики с боеприпасами из вагона и складывали рядом. Отойдя от парусника на достаточное расстояние, чтобы не чувствовать запаха разодранных кишок, Витёк уселся на едва торчавшее из земли колесо от крупного трактора. Следом подошёл Кувалда, сел рядом.

— А главного лысого как, тоже того?.. — спросил Витёк.

— Да хрен его теперь разберёшь, Витя…

В этот момент со стороны торгового центра появились махновцы с Длинным. Они шли напрямик через парковку, обходя ржавые машины. Среди идущих выделялся необычно одетый человек без оружия, с несвязанными руками, которого конвоировали двое. Кувалда встал и пошёл им навстречу.

— Это ещё кто такой? — спросил Кувалда у Длинного.

— Тут неподалёку прятался, — ответил группник махновцев. — Следил за боем. Говорит, что давно идёт за нашими «гостями».

— Да? И откуда ты идешь? — Кувалда посмотрел на пленного.

— Из-под Ростова. И не иду, а еду. За этим чудом техники на своих двоих не особо побегаешь… Велосипед у меня, там дальше спрятан. Ваши не нашли.

— Так у тебя к этим лысым дело какое-то?

— Ага. Было дело… да вот вы за меня сработали…

— Должно быть, сильно они тебе насолили… как тебя звать-величать, кстати?

— Волком зови. Всю деревню мою положили… с-суки.

— Так ты что, один им мстить собирался? — спросил подошедший Серёга Хмурый. Спросил без издёвки. Было видно, что тот мужик перед ним серьёзный. Особый колорит пленному придавали заточенные как у крокодила зубы.

— Один, — ответил Волк.

— Ну, ты, как я смотрю, и вправду зуб на них наточил, — пошутил Кувалда, чем вызвал смех собравшихся вокруг пленного искателей.

Волк воспринял шутку как добрый знак и оскалился в улыбке, ещё больше всех развеселив. Один из бойцов даже похлопал Волка по плечу, и Волк понял, что самое худшее миновало, а заодно мысленно похвалил себя за то, что этим утром съел последний кусок солонины, остававшийся от пидораса Белки. Теперь в его рюкзаке не было ничего компрометирующего.

Там же, немного ранее

Присланный Первославом за отделением Чура сержант Лютобор доложил о гибели Буеслава Яросвету лично. Капитан отменил приказ лейтенанта и, оставив Чура на «Свароге», сам в сопровождении Лютобора и ещё двоих бойцов направился в сторону злосчастной башни.

Участок автодороги, проходивший под путепрово́дом, был забит нанесённым сюда наводнением слоем грунта, зарос кустами, молодыми дубками и акациями и скрывал перемещение фашистов. Благодаря этому обстоятельству, когда завязался бой, Яросвет с тремя бойцами оказались незамеченными и смогли подойти к Кувалде с тыла. Именно Яросвет, забравший СВД у одного из своих бойцов, двумя точными выстрелами смертельно ранил Васю Стрелкá и Олега, который вместе с Ящером пришёл на усиление к занявшим высоту товарищам.

Искатели тотчас вычислили местоположение Яросвета, и один из бывших с ним бойцов — тот самый, у которого Яросвет забрал СВД — упал мёртвый. Пуля попала бойцу точно в переносицу. Яросвет с сержантом и вторым бойцом, которого звали Вратиславом, предприняли попытку прорваться на соединение с Первославом, но лишь потеряли при этом Лютобора. Сержант был смертельно ранен в шею, — пуля из винтовки Васи Стрелкá, которая уже перешла в руки Ивана Кувалды, перебила сержанту шейные позвонки, и голова бойца, закрывшего собой командира, после падения неестественно вывернулась. Когда Лютобор упал, он уже был мёртв. Пришлось отступать за идущую на подъём дорогу. Прорываться назад под путепрово́д было равным самоубийству.

В начавшейся перестрелке Первослав со Славомиром недолго вели бой с захватившим дорожную развязку противником, и когда стало понятно, что бой по другую сторону развязки подошёл к концу, лейтенант приказал единственному оставшемуся в его распоряжении бойцу отступать за дорожную насыпь. Прикрываясь башней, они перебежали через заросшую кустарником дорогу и стали спускаться по другую сторону дорожной насыпи. В этот момент Славомира настигла пуля, пущенная командиром местных «дикарей» Иваном Кувалдой, быстро сменившим позицию так, чтобы огрызок башни не закрывал отступавших от его огня. Когда боец полетел кубырем в кювет, Первослав подумал было, что тот споткнулся, но упавший остался лежать в нелепой позе, а на его губах запузырилась кровавая пена.