Земля Павшего

– У вас все друг друга знают? – заинтересовался Мороган. Но даже болтливый паренек сейчас еле ворочал языком, в голосе не было привычного задора.

– У нас фантазия богатая, – объяснил Годвин. – Ежели начинают ругаться, то такого тебе понарасскажут... Но ворота не откроют.

– Уртаха – другое дело, – коротко объяснил Джегед. – Там откроют.

На этом разговор окончился. Все помалкивали, только хлюпала грязь под копытами да орали по сторонам дороги лягушки. Разбитую кавалеристами полосу грязи путники покинули задолго до тракта – в том месте, где послушники, преследуя меченую лошадь, свернули на более короткий путь. Срезали угол. Здесь Годвин вяло поинтересовался, как можно пометить лошадь, чтобы чувствовалось так далеко.

– ...Сожрать лошади дают что-то или как?

– Метят седло, сбрую, – коротко бросил Джегед. – Здесь нам направо.

В молчании выбрались на тракт. Вокруг по-прежнему простиралась бесплодная болотистая местность. Кое-где поднимались невысокие холмы, дорога то взбиралась на перекат, то петляла, огибая высотки. С вершины очередного холма вдалеке показались огоньки – пригород.

Джегед остановился. Здесь путники перебросились несколькими словами, припоминая, какой дорогой они добирались в обход поселения. Им хотелось как можно дольше никого не видеть, никого не слышать... да и самим на глаза никому не показываться. Дело даже не в том, что выглядели путники настолько потрепанными, что это могло вызвать вопросы. Нет. Эти четверо столкнулись с чудовищной тайной, с невероятным богохульством... узнали такое, что отделило их от иных людей.

Отыскали объездную дорогу, выбрались на тракт. Впереди показались разноцветные огни, горящие на башнях Уртахи. Выше всех – фонари на шпилях дворца...

Всадники приблизились к воротам – огромным, чудовищно тяжелым с их литыми бронзовыми украшениями поверх стальных кованых полос. Люди по сравнению с гигантским сооружением должны были сами себе казаться крошечными, ничтожными – но не теперь. То, что эти четверо путников привезли в Уртаху, превращало их в великанов.

Джегед постучал рукоятью кинжала – привычной палицы он лишился, но из снаряжения убитых послушников ему ничто не пришлось по душе. Магу годится не всякое оружие. Ворота отозвались гулким лязганьем, из-под рукояти соскользнули холодные искры. Здесь все было насыщено магией.

На стук отворилось круглое оконце, замаскированное под зрачок правого глаза на бронзовой морде фантастического чудища – громадный зверь улегся попрек ворот, передняя половина на левой створке, задняя – на правой. Голова, боком лежащая на вытянутых когтистых лапах, почти касается земли, но правый, оказавшийся ниже, глаз – на высоте человеческого роста. Вместо зрачка выглянуло настороженное лицо стража.

Охранник ничего не стал спрашивать – пришельцы не выглядели важными персонами, нет причины прислуживать таким, если чего хотят – сами скажут. Без повода в ворота столицы ночью не стучат.

Джегед склонился в седле и протянул пергамент, украшенный печатями. Сверток развернулся, и светящиеся гербовые оттиски оказались перед глазами солдата.

– Мы в город, – бросил сверху колдун. Он тоже считал, что слова излишни. Достаточно печатей.

Лицо солдата исчезло, бронзовый зрачок с тихим лязгом вернулся на место. По ту сторону ворот маги нараспев завели заклинание. Тихо, вполголоса. Сейчас ночь и не перед кем разыгрывать представление. Створка ворот с головой бронзового зверя провернулась, открывая проход достаточной ширины, теперь всадники могли попасть внутрь. Не говоря ни слова, поочередно проехали, и колдуны из охраны тут же завели новую песню, возвращали огромную створку на прежнее место. Когда ворота сомкнулись, с протяжным звоном возвращая цельность бронзовому чудищу, путники были уже в нескольких десятках шагов.

Поехали по полутемному проспекту – им нужно было к дому канцлера во втором круге. Сперва стук копыт был едва слышен – кони ступали по мягкому. Под ногами был толстый слой грязи, принесенной паломниками со всех концов земли Павшего. В круговых улицах мелькали тени – многие жители Уртахи вели ночной образ жизни. Теперь, когда по проспектам не текла живая река, местные покинули жилье и шагали по своим делам – странным, непонятным для чужаков делам. Потоки эманаций Павшего текли вокруг них, но эти люди не обращали внимания, счастье близости божества было им привычно. Человек – странное существо. Он привыкает ко всему, к хорошему и плохому – одинаково.

Потом всадники выехали на ярко освещенный участок. Здесь трудилось десятка два человек. Соскребали утоптанные пласты мусора с мостовой, грузили в телеги. Подъезжали пустые повозки... удалялись наполненные вонючей грязью. За работниками следовали бочки на колесах. Еще одна группа отмывала булыжник дочиста, до зеркального блеска. В руках и на инструментах то и дело с шипением возникали призрачные огни – магия помогала в труде. Последними, за бочками, следовали каменщики – эти оглядывали мостовые, чтобы заменить поврежденный булыжник, если возникнет в том нужда.

– Куда они везут грязь? – спросил Мороган.