Земля лишних. Новая жизнь

Намек, что за моим поведением приглядывают? Милостью бдительных армянских братьев девушки мне теперь не положены? Или это он без задней мысли, просто вспомнилось?

– Спасибо. Действительно красавица, грех спорить. А вот и девушка идет, – сказал я, увидав в конце улицы торопящуюся Катю.

– А, Катенька… Катя, Катя, Катя, Катеринка, не целуй меня щека, целуй на затылка… – задумчиво пропел с сильным акцентом Арам, глядя на Катю, после чего повернулся ко мне: – Не помните, это у какого писателя?

– У Паустовского, кажется. «У Карапета есть буфет, на буфете есть конфет…»

– Верно, верно, – закивал он. – «На конфете есть портрет – этот самый Карапет…» По иммиграционной линии бумаги выправляете, что ли?

– Да, по ней самой.

– Ну не буду мешать, – сказал он, вставая из-за стола. – Если потом скучно будет – подходите за стойку, поболтаем.

– Обязательно.

Катя вошла на террасу, подошла к столику.

– Здравствуйте, рада вас видеть.

При этом не садится, стоит как первоклассница у доски. Что это – поза подчинения или стратегия соблазнения?

– Садитесь, Катя, – пригласил я. – Я, с вашего позволения, себе уже заказ сделал, а вы для себя сами решайте, чем обедать будете.

– У вас блюдо на двоих, оно и в меню так значится – «На две персоны», – показала она пальцем на мою тарелку. – Это вы такой голодный или Арам такой щедрый?

– Скорее – последнее. Претендуете на роль «второй персоны»?

– Претендую, если вы не против и не настолько голодны, – улыбнулась она.

Улыбка у нее тоже такая… «аккуратная», иначе не назовешь. Зубки белые, ямочки на щеках появляются, но серые глаза смотрят серьезно – ну отличница, да и только.

– А пить? – спросил я.

– Пиво, как и вы. Что я могу для вас сегодня сделать?

– Минуточку.

Я показал Араму, следящему за нами из-за стойки, на свою кружку, затем поднял один палец. Он кивнул, начал наполнять кружку.

– Что можете сделать? Светлана попросила вас помочь мне с конструированием нескольких «оболочек».

Катя внимательно посмотрела на меня.

– «Оболочек»? Хорошо. И у вас есть для этого… – предоставила она мне возможность закончить фразу, заодно проверяя, одно и то же ли мы с ней имеем в виду.

– «Флэшка» с фотографиями, имена и приблизительные даты, – перечислил я. – А еще, хотя она меня об этом и не просила, у меня есть для вас премия. Положите ее на имя одной из своих «оболочек».

– Вы же знаете, что я делаю это не ради денег, – сказала Катя, глядя мне в глаза через стекла своих прямоугольных очков.

– Знаю, – кивнул я. – Вы делаете это ради карьеры. И Светлана оформит вам перевод отсюда сразу же, как только доберется до нового места работы. Я говорил с ней вчера, она подтвердила. Но вы делаете это для меня, а я не могу помочь с карьерой, поэтому вы возьмете деньги. Я полагаю, что запасной личности хорошо иметь и запасные деньги. Мало ли что?

– Не только ради карьеры, на самом деле, но все равно – спасибо, – кивнула Катя.

Подошел Арам с кружкой пива и тарелкой с приборами, расставил это все перед Катей, затем вернулся за стойку.

– Скажите, насколько я могу быть уверен, что такая система конструирования личностей не отслеживается? – задал я самый главный вопрос.

– Невозможно, – решительно ответила она. – Наши записи являются первоисточниками, потому что многие люди после прихода меняют имена и фамилии. Системе нужно от чего-то отталкиваться. К тому же иногда мы вынуждены что-то исправлять – какие-то ошибки. И вся сеть иммиграционной службы рассчитана на то, что мы можем вносить изменения. Это распространяется и на записи задним числом. Ошибка, разумеется, но пока ее никто не заметил.

– А если заметят? – спросил я.

Катя покачала головой достаточно категорично и ответила:

– Ничего страшного. Исчезнет возможность вносить записи, но отследить уже сделанные все равно никто не сможет. Есть лишь одна возможность проколоться: если я сама вас сфотографирую для карточки. Тогда ваша фотография сохранится еще на одном сервере – под другой датой. Не думаю, что их когда-нибудь кто-нибудь будет сравнивать, но в теории – это единственная возможность заподозрить обман.

– А номера карточек ни о чем не говорят? – уточнил я.

– Лишь теоретически, – ответила она. – Номера выделяются огромными сериями. На «ворота» номер один – сто тысяч карточек, на «ворота» номер два – еще столько же, и так далее, по всем Базам. При этом особого порядка в номерах не было, многие серии перемешаны. Компьютеру все равно, а перебрать все вручную невозможно.

– То есть вы имеете в виду, что эти номера так и числятся за каждыми «воротами» издавна? – уточнил я.

– Да, именно так, – подтвердила Катя. – Поэтому дату въезда я могу ставить примерно до трех лет назад.

– Я в списке примерно с таким расчетом даты въезда и вписал, – сказал я удовлетворенно. – Как вам отдать все это лучше? Это небольшой конверт, там «флэшка», список и деньги.

– Я потом возьму у вас, когда будем перемещаться в туалет и обратно. Не хочу, чтобы кто-то видел, что мне что-то передают. И, кстати, деньги не обязательны, я же сказала.

– Вы знаете, чем я занимаюсь?