Земля лишних. Новая жизнь

На ужин мне подали вырезку «шатобриан» и отличное красное вино из Бордо, не старое, но удачного года, в полубутылке. И тоже из Старого Света. Если бы не странное поведение отельного персонала, можно ставки делать, что остров этот где-то в Карибском море находится.

Подозвал официантку со счетом. Хотел на цены взглянуть, но она просто взяла мой ключ от номера и прокатала его в машинке. И все. Ну так тоже делается, например, на кораблях, когда ключ от каюты является платежным средством, а когда причаливаешь, то разом за все рассчитываешься. А расспрашивать пока не хотелось – не стоит заранее внимание привлекать.

– Скажите, а говядина у вас местная или тоже оттуда? – Я постучал пальцем по бутылке вина.

– Говядина местная, из Техаса, сэр, – прилежно ответила официантка.

– Спасибо, – кивнул я. – Все было замечательно.

Опаньки, а вот это уже интересно. Я на нее снизу смотрел, когда она у столика стояла, и в глаза мне ее ноздри бросились. Ноздри слишком заостренные у кончика носа, так только после пластики бывает. И нос у нее не совсем африканский, а – так, чуть-чуть, для приятно экзотического вида. И грудь слишком правильная, похоже на имплантаты. Не большая, как на обложках журналов для онанистов, которые продаются на заправках по всему миру и стоят на нижней полке, а умеренного размера, изящная.

Что мы с этого получаем? Пусть в наши времена не такие уж великие деньги надо заплатить, чтобы сделать грудь и нос, но после этого работать официанткой с интимными услугами? А почему бы и нет? Так делают, по Амстердаму вон, по «красным фонарям» погуляйте, в окошки посмотрите. Там у половины все «от лучших хирургов». Так то там, где они на себя работают и дерут с пьяных туристов немилосердно. А здесь этим отель платит. Так много платит, что окупается операция? Или с операции работа здесь начинается? Они все чернокожие. Такие живут в Дагомее и в Суданско-Нигерийском халифате, а там богатства особого народ не нажил, это я уж точно знаю. На пластику ей там бы пришлось жизней пять копить, если не дольше. Что-то здесь не сходится. Раздеть бы ее, посмотреть на остальное – на сколько там хирурги наработали? Она еще на службе, сейчас нельзя. Зато на других можно, которые «из бара». Если в официантку кто-то инвестировал, то в девушек, специально для таких целей здесь предназначенных, еще больше небось вложили. Короче – срочно в бар, все дороги ведут туда, будто в Рим.

И все же зашел в номер, часы взял. И положил в карман, а местные тоже снял – и в другой убрал. Посмотрю, что там у людей на руках, и надену соответственно.

В баре было не то чтобы людно, но и не свободно. Девушек было в меру – чуть больше, чем посетителей, все составляли кому-то компанию. Я присел за стойку на высокий табурет, слева от компании из двух мужчин, говоривших с американским акцентом, и четырех чернокожих девушек. Присмотрелся к девушкам сначала. Так и есть, все «тюнинговые». Носы, губы, грудь, у одной, в белом топе, – явно еще и живот сделан. С этим все понятно. Так они лучше выглядеть стали для европейского глаза.

Я об африканских канонах красоты ничего сказать не хочу, да и не могу. Они у нас разные, каноны эти. Я знаю, что в истинно африканских списках достоинств даже «желтые белки глаз» числятся, а для нас это показатель больной печени. И поэтому те негритянские красотки, которых мы на MTV видим, все туда идут прямо «из-под ножа». И делают их так, чтобы европейцу приятней смотреть было, под Барби подгоняют. Вспомните, у всех даже волосы прямые, а такие разве у них бывают? Найдите хоть одну африканку с прямыми от природы волосами. А почему так делают? Потому что музыку надо продавать, и поющая должна вызывать сексуальное желание не только у «братьев из гетто», но и у тех, кто за музыку платит, покупает пластинки, то есть у белых. У многих из них даже бедра дорабатывают – отличаются они формой у европеек и африканок.

Вот и здесь то же самое. Над каждой поработали. Затем взгляд вниз перевел, на руку соседа. Да не маши ты рукой, потом с ней поговоришь. Есть контакт! Рука на стойку легла, замерла. «Патек» обычный, старосветский. Никаких специальных циферблатов, все как обычно. Римские цифры почти правильные, двенадцать делений. Кстати, знаете, почему «почти правильные»? А вы найдите часы неплохие с римскими цифрами – и на четверку посмотрите. Посмотрите, посмотрите, не поленитесь, сразу поймете, о чем это я.

Вот и у него «почти». А у второго что? А второй в электронных, только не таких, как у меня, а в золотых и даже с виду стильных, с черной пластикой экрана, оправленной в золото и черный же лак. Дорогая игрушка, совершенно незнакомая и наверняка местная – в Старом Свете уважающий себя человек электронные ни за что не наденет. Значит, второй – местный, получается. Говорят о ерунде какой-то, из разговора ничего не выудишь. Ладно, пора!

Достал из кармана старосветские часы, стукнул несколько раз ими ребром по ладони, чтобы маятник раскрутить, к уху поднес. Есть, затикали. Вытащил шпенек, чтобы стрелки передвинуть, и к сидящему справа от меня мужику обратился: