Земля имеет форму чемодана

Сейчас же средства быстрого реагирования холдинга Нины Аркадьевны Звонковой, силовые, охранные, поисковые, компьютерные со спутниковыми связями, сыскные пешеходы из внешних наблюдателей, были отправлены по следам, пока не обнаруженным, засекреченного Геонавта, носителя государственных тайн. Но Селиванов-то понимал, что госпоже Звонковой надо было сейчас изловить небезразличного ей мужика, ухватить загулявшего за шиворот и приволочь его в надлежащее ему место. И если в случае с флоридским заточением Куропёлкина на вилле, окружённой аллигаторами и ламантинами, это получилось, то сегодня был провал.

— Так, — грозно сказала Звонкова. А сама дрожала. — Есть одно место. И если мы там Куропёлкина не отыщем, то, стало быть, он и вправду позволил себе провалиться под землю.

— Постарайтесь найти его, Нина Аркадьевна, а то ведь припишут нам измену Родине и подведут под пожизненное.

413

Одним местом и единственным, по разумению Нины Аркадьевны, был ночной клуб «Прапорщики в грибных местах».

И она не ошиблась.

Кажется, негоже было бы герою Геонавту шляться по ночным клубам и глазеть на голых мужиков, но для Звонковой поход сюда Куропёлкина был вполне объяснимым. Она уселась на пригретое ею некогда место у стены, но уже не купчихой Кустодиева, а коротко стриженной, а потому смешно-ушастой (уже и не Катрин Денёв, а Одри Хёпберн) парижанкой или миланкой, юной и худенькой, в красной каскетке, надвинутой на лоб. Куропёлкин сидел у другой стены и будто бы не замечал Звонкову. На самом же деле он сразу же заметил её появление. И теперь то и дело скашивал глаза в её сторону. Звонкова решила не давать ему каких-либо знаков, пускай развлекается. Жив, не провалился под землю, и хорошо. Но когда к Куропёлкину подсела блондинка известных свойств и они с Куропёлкиным начали мило болтать, Нина Аркаьевна не выдержала и подошла к столику Куропёлкина.

— Евгений Макарович, нам с вами надо немедленно переговорить. Извините, барышня. Это на три минуты.

Куропёлкин поднялся и с явной будто бы неохотой поплёлся за Звонковой.

И тут на сцену клуба высыпали, выбежали все местные прапорщики, весь актёрский состав представления, и со сцены же прозвучали аплодисменты и возгласы: «Браво, Куропёлкин! Ай, молодца!»

Люди в зале оживились, раздались крики: «Браво, Куропёлкин!», но самого Куропёлкина отыскать не смогли, он сидел за столиком Звонковой спиной к залу.

— Милый друг Куропёлкин, через полчаса здесь появятся твои серьёзные коллеги в связи с нарушением тобой секретного режима. И ужесточат твой вольный стиль жизни. Я же могу сейчас же предоставить тебе безопасное жильё, против которого Центр исследований возражать не будет…

— Это какое же?

— В моей усадьбе. Или в твоей избушке. А если пожелаешь, то я могу уступить тебе свою опочивально.

— Зачем уступать-то?

— Встаём и поехали.

— Погоди… Я обещал ребятам… И мы договорились…

— Отметить твоё появление… Я догадываюсь о том, что ты обещал и о чём вы договорились…

— Ты мне кто — жена, тёща? И не ты ли сама подсунула мне в Саянах фотографию с волонтёрами-прапорщиками? А я соскучился по ним…

— Ну ладно, — сказала Звонкова. — Но только один номер.

И на сцене появился артист ночного клуба, атлет Эжен Куропёлкин, в борцовке Ивана Поддубного, совершил изумительное акробатическое действие (турник выволокли на сцену) с соответствием жанровым особенностям клуба, после чего борцовка Поддубного сама собой разошлась по швам, предоставив взглядам публики тело, достойное внимания греческих ваятелей. Если бы те, конечно, дожили до представлений «Прапорщиков в грибных местах».

414

Утром, после ночи в опочивальне, Нина Аркадьевна спросила:

— Куропёлкин, ты всё ещё считаешь себя порядочным человеком?

— Где и когда? — спросил Куропёлкин. — Я готов хоть сейчас!

415

Сейчас не сейчас, а через четыре часа они всё же расписались.

Рядом (относительно) стояли города — Сергиев Посад, Дмитров, Яхрома, Талдом, Солнечногорск, Клин. Все они были с просвещённым населением, а в Яхроме ещё и создавали горнолыжный курорт, там не только Куропёлкина могли бы опознать, но и скромно-незаметную в фейерверках бурной светской жизни Звонкову, и треску, и свисту вышло бы много, причём и самого что ни на есть поганого. Дуняша посоветовала молодым съездить в Рогачёво, бывшую районную столицу, ныне большое село, славное своей капустой и картошкой. Там наверняка ЗАГС имелся. Кстати, рядом в неблагополучии находился знаменитый Николо-Песношский монастырь с его собором шестнадцатого века, на него стоило взглянуть. Нина Аркадьевна наморщила лоб. Вспомнила наконец. В одном из её гостевых домов висела картина Натальи Нестеровой, ею самолично приобретённая. С видом именно Николо-Песношского монастыря.