— Ищут, конечно, — будто бы согласился продолжить обмен мнениями Константин. — Почему-то сразу бросились в какой-то Сапожок Рязанской губернии, будто бы Куропёлкин объявлял, что намерен жить в этом Сапожке. Отправляли экспедицию на его родину в Волокушку, только опечалили родителей. Нигде его нет. Волонтёры прапорщики, я просился в компанию к ним, не взяли, прочёсывали мещёрские леса и болота, не обнаружили. Были обследованы места выходов Куропёлкина. И лишь на встрече Баренцева и Карского морей, там осваивают Штокмановское месторождение, на берегу была найдена ковбойская шляпа с именем Барри на подкладке. Звукомастера изучили все предпусковые высказывания Куропёлкина, даже лепетания его, и, кроме отчётливых слов «Флот не опозорим», вытащили из шумов длительную тираду боцманского тематического направления, а также ласково-повторяющееся название плавсредства («Нинон! Нинон!») и вдруг — внятно произнесённое: «Кратер Бубукина».
— Кратер Бубукина? — переспросил я.
— Ну да, — сказал Константин, — кратер Бубукина. И что это за кратер такой? Вы, что, знаете о нём?
— Знаю, — сказал я. — Был такой футболист Бубукин.
— И где же этот кратер? — вскочил в волнении Константин.
— На тёмной стороне Луны, — сказал я.
— Ничего себе. — Константин опустился на стул.
— Именно там, — сказал я. — Но, впрочем, я не астроном.
— Но там искать его никакая наша экспедиция пока не способна.
— А ты, Костик, посоветуй людям науки и космических профессий попросить полицию объявить розыск блудного сына Куропёлкина, авось и разыщут.
— Дядя Володя, вы шутить себе позволяете, — расстроенно сказал Костик, — а ведь одна дама написала заявление в полицию с просьбой разыскать именно Куропёлкина Евгения Макаровича, якобы имеет на это право.
— Кто такая? — теперь взволновался я.
— Вы меня не спрашивайте, я вам не отвечу, — сказал Костик. — У неё странное наименование — Баборыба. Но на меня, прошу, не ссылаться. Это одно… Вернёмся к предположениям. Так вот, по моим догадкам, Куропёлкин — натура самодержавная и упрямая, порой и с дурью, и может поступать, как пожелает. Где он теперь, знает лишь он. Управлять им невозможно, он способен к противлению. Ко всему прочему, он не раз высказывал странное утверждение: «Земля имеет форму Чемодана». Не заперся ли он сейчас от земных бестолковщин и скорбей в своём чемодане?
365
При этих словах Константина восстановился в собственной мастерской живописец мирового класса и мировых цен Антон Васильевич Шаронов:
— К барьеру! К столу! Тебя, Володимир, причисляют к некиим магическим или даже мистическим реалистам, ты якобы с этим не согласен. А о чём вы трепетесь?! Вот взгляните!
И нам под нос (каждому) были подброшены ехидные карандашные наброски наших рож, а также, надо понимать, мифических для Шаронова геонавта Куропёлкина и дамы Баборыбы.
Возвратились за стол и допели «Бродяга Байкал переехал…».
— Дядя Володя, — напомнил мне уже в дверях Константин, — обещайте про Баборыбу никому ни-ни…
— Обещаю, Костик, — пробормотал я. — Но должен тебя огорчить, я ещё вчера про Баборыбу что-то слышал. Или даже читал…
366
А уже на следующий день на глаза мне попалась большая статья о Баборыбе.
Опубликована она была в серьёзной газете, но меленько сообщалось, что это перепечатка (с сокращениями скучных мест) из «Вестника» Академии Ихтиологических Наук. У нас творчески возбудилось и воспылало множество Академий, отчего же не воздвигнуть ради блага Отечества ещё и Рыбью и Крабью Академии? Речные жители и морепродукты это заслужили. Было известно, что к созданию этих академий не имел отношения соляных строгановских земель молодец Краболовлев, ему хватило средств лишь на футбольное завоевание княжества Мунде-Карпо и на подарок подруге острова Корфу, рядом с которым, кстати сказать, в иные дующие потоки времени приобретал острова Онасис для Кеннеди Жаклин. Наш же деловой удалец к научным исследованиям интереса, видимо, не имел.
Упомянутая мною статья была написана профессором, членом-корреспондентом (действительным) Академии Ихтиологических Наук Г.Д. Удочкиным и имела название «Баборыба и её особенности».