Земля и небо. Записки авиаконструктора

Только раз в своей жизни я увидел Сергея Анохина необычно оживленным после очередного полета, казалось довольно простого: на отстрел оружия.

Як-50

— Ты что это, Сережа, какой-то взвинченный? — спрашиваю я его после посадки.

— Понимаешь, сейчас чуть не столкнулся с небесным телом.

— Каким это еще телом?

— С нашим земным шариком.

— Как так?

— Пикировал я на цель на нашем местном полигоне, увлекся стрельбой, а как стал выходить из пике, высоты-то и нет. Едва вырвал самолет над самым болотом.

— Ну ты даешь!

У нас была на летной станции немецкая трофейная установка с двумя окулярами, увеличивающая в 30 раз. При хорошей погоде самолет видишь через нее почти в течение всего полета. Было заведено, что дежурный обязан следить за самолетом до самой посадки.

Когда оставался какой-то незначительный полет программы, дежурный вдруг громко оповестил всех:

— Смотрите, — и показал рукой, — Сергей Николаевич заходит сюда на малой высоте.

Повернувшись в этом направлении, мы заметили точку. Она безмолвно росла, приобретая очертания самолета. Быстро увеличившись, самолет поравнялся с ближайшим ангаром, все также молчком.

— Т-р-а-х-х!

Раздался громовой удар, сопровождаемый звоном посыпавшихся стекол. Наш Як, промчавшись на малой высоте, взвился вверх эффектной «свечкой». Вот значит какая она, эта скорость звука!

Встревоженные люди повыскакивали из помещений, провожая взглядом быстро удалявшийся самолет. Анохин же развернулся, спокойно сел на ВПП и, не спеша, подрулил к ангару.

После составления объемистого отчета об окончании заводских летных испытаний Як-50 отправили на госиспытания. Хотя он прошел их неплохо, но в серию запущен не был из-за непримиримых разногласий Яковлева с военными. Они, военные, потребовали установить дополнительно к двум 20-мм пушкам еще пушку 37 мм, да добавить горючего, а Яковлев — ни в какую. А тут еще подоспел МиГ-17 с крылом тоже 45-градусной стреловидности, который также перешел скорость звука, правда со снижением, но это уже такая тонкость, в которой едва ли разобрались те, кто решал, какую из двух машин выбрать. Наш главный козырь — сверхзвуковая скорость, поблек перед неоспоримым преимуществом МиГ-17 — легкостью освоения, поскольку он был родственным серийному МиГ-15.

Ученье — свет, а неученых — тьма

В начале 1950-х годов вместо всесильного академика Христиановича на Олимп ЦАГИ стал подниматься молодой бог Владимир Струминский. Он упорно отрабатывал в аэродинамических трубах модели самолетов со стреловидными крыльями, постепенно переходя от углов 35 градусов к углам стреловидности 45 градусов, 55 градусов и, наконец, к 60-градусной стреловидности. Эти разработки гуляли в качестве официальных рекомендаций ЦАГИ по всем ОКБ, служа руководством при постройке истребителей и других самолетов.

Однако монополии Струминского была альтернатива. Известный аэродинамик Петр Красильщиков разрабатывал концепцию РК — ромбовидного крыла. РК представляло собой крыло малого удлинения в форме ромба неправильной конфигурации в плане: передняя кромка имела стреловидность 60 градусов при обратной стреловидности задней кромки всего 11 градусов. Толщина профиля не превышала 6 процентов.

Предоставив Микояну возможность строить очередной МиГ-19 с крылом 55-градусной стреловидности, Яковлев решил пойти дальше: сразу перескочить в неведомую область больших сверхзвуковых скоростей, приняв предложение Красильщикова.

Остро ощущая в своей повседневной работе недостаток необходимых знаний, особенно в области газодинамики, с которой пришлось столкнуться на практике, я с жадностью набросился на учебу.[20] Преподавал газодинамику известный ученый ЦАГИ Яков Серебрийский, который не только великолепно знал предмет, но и умел толково его преподнести. Пока мои новые товарищи усердно писали свои конспекты, я, пожалуй единственный из всей группы, навострил уши и глядел ему в рот. Он это заметил и стал следить за мной. Если видел, что трудное место мне непонятно, спасибо ему, снова возвращался назад и повторял сказанное иными словами, добиваясь понимания.

Известный технолог С. А. Вигдорчик являлся руководителем практики нашей группы и тоже очень много дал слушателям.

С аэродинамиком нам явно не повезло: он ничего не знал наизусть, свой предмет бубнил по бумажкам, записывая формулы на доске, а затем поспешно их стирал, видимо, опасаясь наших вопросов. Зато с руководителем дипломной работы нашей группе крупно повезло: им был назначен А. М. Черемухин — бывший летчик, прекрасно прочитавший курс аэродинамического подобия.