Земля горит

„Где, — думал я, — надрывающиеся лошади, истомленные быки, облитые потом косцы, женщины, шатающиеся от усталости, истощенные, кормящие тут же на ниве дряблой грудью детей?… Вместо них — везде машины, а возле машин и на машинах видны ловкие, здоровые, уверенно работающие колхозники в синих рабочих комбинезонах, забрызганных машинным маслом“.

Признаюсь, я не видал картины более увлекательной. Это апофеоз энергетики, техники, электрификации, организованного труда, торжествующего над стихийными силами природы…

Будь здоров. Пиши. Твой Карл Эрнст».

Письмо третье

«Дорогой Ленц!

Бригадир был прав: когда я побывал у агрохимика Бойко, то я готов был прозакладывать голову, что самое важное в сельском хозяйстве — это химия.

Встретил меня Бойко в химической лаборатории опытной станции.

— Приехали к нам поработать? — спросил он, протягивая мне руку. Он был в сером халате, прожженном кислотами.

У лабораторных столов стояли в халатах юноши и девушки, они возились с горелками, колбами, стаканами, перегоняли, кипятили, охлаждали…

В отдельной комнате — святилище, куда не заходят химические газы, — под стеклянными ящиками стоят химические весы.

— Обратите внимание: чтобы сотрясение почвы не отражалось на них, весы стоят не на столах, а на полках, прикрепленных к стенам. Вот наше последнее советское достижение, — с гордостью сказал Бойко, поднимая стеклянный ящик с новеньких весов. — Оторвите клочок бумажки и бросьте на весы.

Я сделал это. Бойко взвесил клочок, снял с весов, протянул мне и сказал:

— Теперь черкните на клочке карандашом вашу фамилию.

Я исполнил и это. Бойко вновь положил клочок на весы. И что же: весы отметили прибавку в весе от коротенькой карандашной надписи.

— Вот мы и узнали вес вашей фамилии, — улыбаясь, сказал Бойко.

— Здесь у нас „болтуны“, — продолжал он шутить, вводя меня в новую комнату. Маленькими деревянными лопаточками молодые люди взбалтывали в стаканах жидкости темного и светлого цветов. — Анализы почвы.

— И долго приходится так взбалтывать?

— Часами, днями, неделями, а иногда и месяцами. У нас есть несколько механических болтушек, но их недостаточно.

— Но для чего это?

— Для того чтобы узнать, какова почва. Мы растворяем горсть почвы в стакане, взбалтываем, пропускаем через мельчайшее сито и отсеиваем самые крупные частицы, взвешиваем, подсчитываем. Затем болтаем и осаждаем до тех пор, пока через двадцать четыре часа после отстоя жидкость не окажется совершенно прозрачною. Чем больше мелких частиц в почве, тем лучше почва. Если в пробе, в маленьком сосуде величиною с наперсток, окажется менее биллиона семисот миллионов частиц — почва никуда не годна. Почему? Потому что слишком крупные частицы почвы не обеспечивают питания корням. Ведь в одном кубическом метре почвы поверхность частиц, с которой приходят в соприкосновение корни растений, представляет площадь примерно в гектар… Идем дальше. Здесь у нас дистиллируют воду, здесь моют химическую посуду. А вот эта комната… Неприятная комната. В ней мы производили работы, при которых выделяются самые ядовитые газы.

Несмотря на то что лаборатория пустовала несколько дней при открытых окнах, тяжелые кислотные запахи еще не улетучились. Они раздражали нос и щипали глаза.

— Да, тяжелая ваша работа, — сказал я.

Бойко сверкнул глазами, словно я нанес оскорбление близкому ему человеку.

— Увлекательная работа. Изумительная работа, — с жаром сказал он и потащил меня в маленький кабинетик при лаборатории. На большом письменном столе лежало несколько книг на русском и немецком языках по химии, главным образом аналитической.

— Садитесь, пожалуйста, и выслушайте, что такое агрохимия.

Дорогой Ленц! Ты просил меня подробно писать тебе обо всем. Не сетуй на меня, если тебе придется прослушать лекцию.

— Химизированное сельское хозяйство — это неисчерпаемые золотые россыпи, — начал Бойко. — Не верите? Приведу вам пример из прошлого. В то время, когда Соединенные Штаты Америки еще „процветали“ и капитализм не подорвал вконец фермерского хозяйства, это хозяйство за два года давало стране богатство, превышающее всесветную добычу золота на земле за весь период со времени открытия Америки Колумбом. За два года ценность продуктов сельского хозяйства превысила в шесть раз общий капитал всех американских банков. Но такие успехи сельского хозяйства в Америке стали возможными только тогда, когда там на помощь фермеру пришла химия. Капитализм скоро свел на нет все эти успехи. Но это уже вина не химии, а капитализма.