Землетрясение в отдельно взятом дворе (сборник)

Мы весной как-то Грыгоровыча пригласили к себе, но Грыгоровыч сказал, что он не может никуда ехать, потому что должен купать курицу. Не покупать, а купать. Мы тут же нашли повод приехать к Грыгоровычу домой, чтобы посмотреть, как он это делает. И главное, узнать зачем, с какой целью. И как к этому относится сама курица. То есть чтобы задавать правильные вопросы, на которые Грыгоровыч может дать правильные ответы.

Эту курицу Грыгоровыч назвал курица Кишинев. Грыгоровыч, чтобы не путать и не особо напрягать память, вообще называет всех своих домашних животных то ли по названию городов, откуда, например, привез цыплят, поросят или еще кого, то ли фамилиями и именами своих подчиненных-сослуживцев. У него, например, есть курица Дзюмбалюк, курица Таранда, курица Бровары, петух Зина Иванивна, в честь Зины Иванивны, завскладом, корова Москва-Товарная и свинья Теребовля Тернопольской области. А котика своего Грыгоровыч в виде исключения назвал Киркоров Филипп. Ну очень похож потому что — черный, патлатый, драчливый, орет. И нервная система нестабильная.

Грыгоровыч, кто не знает, старшина на заставе. А застава на границе. И хозяйство Грыгоровыч держит, чтоб подкармливать яйцами, молоком и мясом этих задохликов, как он называет новобранцев — обритых, растерянных, перепуганных и всегда голодных.

Словом, мы приехали на заставу смотреть на водные процедуры курицы Кишинев.

Во-первых, зачем.

Все куры как куры — и Дзымбалюк, и Бровары, и другие курочки: снесут яйцо, доложат по форме и гулять, а Кишинев, как объяснил Грыгоровыч, повадилась прятать снесенные яйца и с ними играть в дочки-матери. То есть уселась на них, приговаривая:

— Цып-цып, мои цыплятки, цып-цып, мои касатки, мои желтые комочки, мои будущие квочки.

И ведь хитрая — тихонько снесет яйцо, сядет и сидит, гордая и нафуфыренная. Ну то есть вся такая с торчащими во все стороны перьями.

Вот ему и подсказали: чтобы она яйца не прятала, чтоб на них не сидела, надо ее, эту курицу, в воду макать.

Во-вторых, как.

Это легко. Жена Грыгоровыча Лиля жалуется всем, что Грыгоровыч совсем «с глузду зъихав и на руках носыть усю свою худобу», то есть домашних животных. Оказалось, и правда — буквально на руках их носит. Так вот, Грыгоровыч аккуратно брал курицу Кишинев, нес ее через большой двор поближе к колодцу и опускал в бочку со свежей, только набранной водой. И так держал. На руках, чтобы курица Кишинев не утонула. Кишинев бултыхалась на поверхности, перебирала в бочке своими желтыми когтистыми лапами, энергично шлепала по воде, а вокруг оживленно собирались другие куры и петух Зина Иванивна, злорадно наблюдали за водными испытаниями курицы Кишинев, переглядывались и ехидно-издевательски кудахтали.

— Так всегда в жизни, — на мой правильный вопрос дал правильный ответ Грыгоровыч. — Как только личность выделяется чем-то необычным, как только становится особенной, так сразу собирается толпа и злорадно наблюдает, чем закончится дело. И при этом завидуют, точно ведь завидуют, это я вам говорю, Грыгоровыч.

Да, собственно, не только куры, но и вся застава исподтишка наблюдала, как вокруг колодца в одно и то же время чинно собирается весь птичий двор и все рассаживаются смотреть синхронное плаванье Грыгоровыча и курочки Кишинев.

И курица Кишинев, как объясняет Грыгоровыч, неожиданно вдруг подсела на водные процедуры. И ведь хорошо же на самом деле — жара, петухи ходят потные, с клювов капает, куры роют себе ямы в пыли и в них укладываются, чтобы пересидеть полуденный зной. А курица Кишинев охлаждается в нагретой солнцем чистой воде и шурует по двору потом деловитая, энергичная, бодрая. И до того дошло, что только утром Грыгоровыч на крыльцо — а курица Кишинев ему под ноги, смотрит вопросительно, мол, ну че, старшина, пошли? Скупнемся?

Через месяц звонит Грыгоровыч. Говорит, приезжайте, что-то расскажу. Мы сорвались, конечно. Грыгоровыч, он мастер не только на вопросы отвечать, но и рассказывать.

Оказывается, героическая курочка Кишинев благодаря ежедневным купаниям перевернула всю свою жизнь, повысила иммунитет, яйценоскость и достигла своей цели. Но не дома, а в удаленном от двора районе — устроилась рядом с водокачкой, куда никто почти не ходил, и занялась своими прямыми обязанностями, которыми ее природа щедро одарила: нести яйца и тут же их высиживать.

Конечно, Грыгоровыч удивлялся какое-то время, что его никто на пороге не встречает, никто купаться не просится, но занят был сильно — комиссия, проверка. А как освободился, стал искать. И тут ему позвонили: Грыгоровыч, не ваша ли курочка у водокачки сидит, уж слишком вид у нее независимый, гордый и умный.

Грыгоровыч побежал — по жаре, далеко, устал, взмок. Удивлялся, как его курочка Кишинев туда добрела, какой характер у нее оказался. Ну пришел, а она сидит — похудевшая, возмужавшая, узнала своего товарища по плаванию в бочке, что-то пробормотала застенчиво, глаза стыдливо опустила, кококнула торопливо, мол, вот, старшина, сижу тут… как видишь… высиживаю…

А на спине ее уже два желтых цыпленочка чирикают «мама-мама».