Землетрясение в отдельно взятом дворе (сборник)

Детали и нюансы — мое все.

К чему это я? А, вот: мне надо было сделать интервью с губернатором одной из областей Украины. Он поручил своему пресс-секретарю со мной связаться. Интеллигентная девушка под большим секретом поделилась со мной великою тайною — номером мобильного телефона его сиятельства. И я позвонила. И вместо гудков рингтона я услышала… шансон. Что-то липкое, душное, кабацко-тюремное: «…я с табой пращааааюс навзегыдаааа…»

Как вы понимаете, материал я так и не сделала.

Кстати. Тут у власти сейчас один персонаж — начинал сцепщиком у тракториста, потом заочно окончил кооперативный техникум, стал управляющим ресторана, писал в распоряжениях через угол листа размашисто: «Ув кассу. Кассиру! Аплатить мнясо!» Но был он ловок, изворотлив, сменил четыре партийности, три жены, карабкался, лез, предавал, бросал, кидал, переступал через людей и судьбы. И, как водится в таких случаях, быстро вырос.

Вчера при случайной встрече сказал:

— Спешу на сессию. Сегодня там будет ПОЛНЫЙ АНШЛАГТ.

Аншлагт. Полный аншлагт.

Кстати. Мне бы только повод посмеяться.

На днях в кофейне ждала свой чоколино и видела интересный сюжет по ТВ. Какое-то совещание мелкопоместных князей, и камера сзади наезжает на президиум, где тот самый губернатор и сидит. И вот камера едет-едет, на экране — спины, спины в темных пиджаках, затылки, затылки, затылки… И все в склааадках! Ну чисто шарпеи!

Дальше-то можно было уже и не смотреть. Оператор Саша, вы — гений.

Есенин и Румыния

Останавливается машина, буквально с визгом тормозит, я бегу в гости к своим детям, и как раз только перебежала дорогу, а тут машина с дипломатическими номерами. Ага, думаю, точно на таможню. Из машины водитель выскакивает, такой холеный и бойцовый. Спрашивает, как найти улицу такую-то…

Ага, вспоминаю, точно на таможню, и спрашиваю: «А… в какой гостинице покончил с собой Есенин?»

А он говорит: — А?! Кто?!

А я: — Есенин… Ну… Поэт…

Он: —???

Я: — Русский… поэт… Клен ты мой… Опавший… Березки… В старомодном ветхом… шушуне…

Он набычился недоуменно: —???

Я все еще подталкиваю его к мысли: — И зверей, как братьев наших меньших… Никогда… Это… Не бил. По голове…

Он (догадался наконец): — Ааааа!!!

Я тоже радуюсь: какой молодец, вспомнил!

Он: — Асадов?

Нет, я не свихнулась, я просто почему-то название ресторана «Астория» вспоминаю только так: Есенин — «Англетер» — «Астория». Ну не знаю — такие ассоциации, только так. Иначе не могу вспомнить.

Ну вот.

Я: — Нееет!!! (Я уже начинаю злиться.) В какой гостинице Есенин… это…

Он: — Так Асадов? Не?

Я: — Нет. При чем тут? Наоборот! Есенин…

Он: — А он че, здесь умер? Да?

Я: — Нет.

Он: — А где? (Он отупел, и ему уже не очень надо таможню, ему вообще непонятно что надо…)

Я говорю: — ААА! В «Англетере».

Он: — Аааа…

— Короче, — говорю, — доедете до ресторана «Астория», свернете налево, и прямо, не сворачивая, вон из города, и пятнадцать километров — Румыния.

И он так: — А «Англетер» где?

Я: — В Питере.

Он: — Ааа… ну ладно, я там… я дальше… я потом спрошу…

И даже спасибо не сказал, пятясь, пятясь, залез в свой дипломатический джип и дернул с места. Представляю, через пару десятков метров он видит ресторан и большую зловещую сверкающую вывеску «АСТОРИЯ».

И опять же вспомнила, как мы ехали в Одессу машиной и заблудились в Кишиневе. И я стала ныть: надо спросить, надо спросить. А муж не хочет, у него ведь корона упадет, если он остановится и спросит, «вышиваем» мы по городу, наконец я не выдерживаю, ору: «Останови!», выхожу и попадаю в толпу арабских студентов из мединститута. Выясняю у них все по-английски, они галдят и размахивают своими смуглыми ладошками, сажусь в машину и объясняю, как выехать из города. Мы едем в ту сторону, куда махали студенты, и приезжаем прямехонько… в мединститут.

Так что я не одна такая.

Охотница Надя