Зеленые яблоки

Стром, раскачиваясь вправо и влево, наклонился вперед. Его маленькие глазки мигали, он разглядывал Айрис с безграничным вниманием.

А Айрис, оцепенев от ужаса, узнала Строма.

— Как зовут эту женщину? — спросил он, заикаясь.

— Айрис, — ответила Лежер.

Стром повторил несколько раз это имя.

Казалось, на него нашло затмение.

Вдруг он поднялся. Он готов был танцевать от радости, видя, что Айрис силится узнать, кто перед ней, он или Бертон. Он упал на грудь одного из своих товарищей, которого обнял и поцеловал, повторяя:

— Она похожа на нее! Как она похожа на нее!

Айрис рассчитала, сколько времени ей понадобится, чтобы прыгнуть к двери и выбежать на улицу. Она рванулась с места, но не успела привести свой план в исполнение.

Широкие влажные ладони Строма схватили ее за подмышки, он стиснул ее, приподняв с пола, и понес к лестнице.

— Сию же минуту! — кричал он. — Я хочу ее сию же минуту!

Стром втолкнул ее в комнату, перевернул дощечку, запер дверь. Он хрюкал от удовольствия как свинья и повторял про себя:

— Как она похожа на нее. Как она похожа на нее!..

Новый приступ ужасной радости охватил его. Он сел, смеясь, в кресло.

Айрис воспользовалась этим, чтобы броситься к двери.

Она успела уже ее открыть, когда он схватил ее за шею и грубо отбросил в глубь комнаты.

Он задыхался от гнева.

— Я как будто тебе не нравлюсь? — сказал он.

И он с силой встряхнул ее.

Айрис почувствовала, что ее энергия исчезает и уступает место страху, ужасному страху существа, отданного во власть дикого зверя, страху, который заставляет кричать и призывать на помощь.

— Раздевайся! — крикнул Стром.

Она продолжала стоять неподвижно, дрожа от рыданий, и тогда он разорвал надвое ее длинную полотняную сорочку.

— Негодяй!

— Браво, Айрис, браво…

— Кто вы? — шептала она.

— Не все ли равно, кто. Стром ли будет тебя ласкать или я…

Айрис побледнела, она не могла узнать ни мужа, ни Бертона в этом мечущемся звере.

Стром снова начал смеяться оглушительным смехом и упал на кровать, не выпуская, однако, из рук ее волос, в которые он вцепился изо всей силы. Он говорил, потому что нуждался в том, чтобы излить в словах свое удовольствие, и, продолжая говорить, все время склонялся головой к голове Айрис, дыша ей в лицо винным перегаром.

— Ты мне нравишься. Почему ты хотела уйти? Я дам тебе столько денег, сколько ты захочешь. Ты девка по имени Айрис, не так ли? Откуда ты?

Одной рукой он все время держал ее за волосы, а другой ласкал ее тело, оставляя на нем влажные следы своей липкой ладони, и говорил, погружаясь в воспоминания:

— Ты хочешь меня обмануть? Тебя зовут не Айрис… Айрис жена Строма, а ты другая, та которая была у меня. Помнишь… Как нельзя ничего знать заранее? Я не знал, что в конце концов буду тебя иметь. И я сейчас возьму тебя. Ляг со мной рядом.

Айрис снова рванулась, но он со смехом опрокинул ее на кровать и ударил.

За одну секунду Айрис поняла, что этот человек Стром, настоящий Стром, которого она ненавидела, которого она собиралась убить, но не Бертон, этот ласковый культурный человек…

Стром, сжавши руками ее бедра, прижал ее к себе и раздавил. Он овладел ею, осыпая бранью, и она претерпела его, как претерпевала не раз. Но это было уже слишком.

Это превышало меру ужаса, какую душа может вместить.

В то время как его ласки распинали ее, душа ее кричала.

Получив наслаждение, Стром уснул или притворился спящим.

Айрис медленно отстранилась от него, чтобы не чувствовать больше прикосновение его кожи. Она лежала у стены и не могла думать о том, чтобы встать с постели, не разбудив его. Но это ей даже не пришло в голову.

Она была совершенно обессилена и погрузилась в дремоту.

Красные слоны топтали ее тело, и их вереница шла бесконечной лентой…

Красные слоны…

И на нее сыпалось золото…

Она очнулась от своего полусна, и ей показалось, что комната, которую освещала только чадящая лампа, приве — шенная к стене, наполнилась красным светом. Она ясно видела, как перед нею развертываются все события ее жизни, и перед ней предстало все ничтожество, вся бессмыслица ее существования.

Она приподнялась на локте. Но нет. Не надо торопиться. У нее есть достаточно времени. Она знала по опыту продолжительность подобного тяжелого сна у Строма. Надо было обдумать. Надо было щадить свою жизнь.

Она чувствовала себя сильной, деятельной, полной хитрости. Она представила себе в воображении все, что должно было произойти. Все ей удастся. Она была непобедима.

С предосторожностью она засунула обнаженную руку под матрац. Она схватила нож, который был там спрятан, и вытащила его из кожаных ножен. Он был удивительно острый.

О, как бы ей хотелось заставить Строма страдать!

Она не спрашивала себя, не выколоть ли ему глаза, или, может быть, лучше его оскопить. Но он станет кричать, сбегутся люди. Ей не удастся убежать. А она решила сберечь обязательно жизнь. Ведь где-то там, там Бертон шептал ей:

— Будьте моей женой, Айрис…

Она искала место его сердца. Складки приподнявшейся далматики закрывали его.