Зеленая кнопка

Али Илдарович подошел ближе, остановился у меня за спиной, через плечо глянул на монитор планшетника. Быстро же он начал понимать, что здесь к чему! Но школа у эмира была и в самом деле весьма качественная. Современный американский майор был не во многом грамотнее советского престарелого подполковника. Ну разве что в работе с самыми современными гаджетами. Хотя и здесь нескольких слов Османа хватило для того, чтобы Дадашев все схватил на лету и уже мог ориентироваться в обстановке, глядя на монитор.

– Вас что-то интересует, товарищ подполковник? – сурово спросил я, желая таким вот тоном пресечь его любопытство.

Но Али Илдаровича смутить было трудно. Он просто сделал вид, что не уловил моей суровости. Он умел адаптироваться к ситуации, этого у эмира не отнять.

– Просто жду развязки. Как думаешь, старлей, что твои бойцы без твоей опеки предпримут? Они тебя не бросили, значит, уважают, считают настоящим человеком. Ты, судя по всему, их хорошо готовил.

– Да, я старался. Думаю, что они скоро войдут в пещеру.

– У входа трое часовых. Они обязательно поднимут тревогу.

Признаться, я часовых не видел. Но они, если Али Илдарович говорит, должны быть. Наверное, сидят, замаскированные, в специальных «гнездах», оборудованных заранее. Пусть я их не заметил, но это еще не значит, что «духов» там нет. Однако я за свой взвод мог поручиться. Они часовых обнаружат и уничтожат.

Мой планшетник подал привычный сигнал. Мне пришло текстовое сообщение. Я взял гаджет в руки, повернул к Дадашеву тыльной стороной, чтобы он ничего не видел, и только после этого сообщение открыл.

На связь со мной вышел старший сержант Раскатов. Он сообщил, что бойцы нашли мой шлем среди камней. Тот теперь на поясе у замкомвзвода. Старший сержант хотел было подстроить «Волчье ухо» к своему приемоиндикатору, но на нем отсутствовали драйвер и программа работы с прибором.

Одновременно старший сержант доложил мне и о том, что взвод занимает позицию перед входом в пещеру. Я и сам видел это на мониторе. Снайперы только что ликвидировали часового с крупнокалиберным пулеметом, сидящего в нише над входом.

Я тут же отстучал на клавиатуре встречное сообщение о том, что есть еще пара часовых, которых необходимо обезвредить. Старший сержант не отвечал больше минуты, и все это время мы с Али Илдаровичем смотрели в глаза друг другу. Я видел, что он желает спросить о сути сообщения, полученного мной, но не торопился поставить его в известность.

Бывший подполковник не выдержал первым и все же осведомился:

– Есть новости?

– Есть! Ваших часовых, товарищ подполковник, выставленных перед входом в пещеру, уже не существует в природе. Они ликвидированы…

– Я сказал тебе о них, а ты передал своим солдатам. Выходит, я предал своих людей…

В его голосе слышался упрек, словно я поступил нечестно.

– Во-первых, я не просил вас говорить и не обещал, что не буду использовать против ваших бандитов то, что вы скажете. Во-вторых, можете себя не укорять. Я не успел ничего сообщить, как мне пришел доклад об уничтожении часовых. – Я просто не желал добивать отставного подполковника чувством вины и потому сказал неправду.

Чувство вины могло его толкнуть на активные действия, которые мне были совершенно не нужны. А сообщение и в самом деле только что пришло. Я сразу ткнул в него пальцем, чтобы открыть весь текст, пока показанный одной только строчкой.

«Нашли еще двоих, – доложил старший сержант Раскатов. – Слева «дух» с ручным пулеметом сидел почти внутри входа, в нише. Справа тоже пулеметчик. Он находился так далеко, что сам едва ли мог контролировать попытку прорыва в пещеру. Был способен только огнем пулемета припугнуть. Первое отделение подошло вплотную к площадке перед входом. Сразу после этого на нее вышла большая группа бандитов. Почти полтора десятка. Атакуем?»

Мне хотелось набрать фразу: «Если хочешь, позови их играть в карты».

Это относилось к эпидемии, некоторое время назад охватившей взвод. Мои бойцы едва ли не все свое свободное время посвящали карточной игре. При мне, конечно же, никто не играл. Солдаты стеснялись даже колоду показать и такое вот занятие не афишировали. «Стукачей» во взводе не водилось никогда, но я знал о заразе, одолевшей моих парней.

Мне хотелось упрекнуть старшего сержанта, которому полагалось в мое отсутствие контролировать поведение взвода. Но набирать все это на непривычной сенсорной клавиатуре было слишком сложно и долго. Поэтому я отделался коротким «Да!».

Крупнокалиберный пулемет «Утес» заговорил сразу, как только ушло мое сообщение. Нам в гроте были прекрасно слышны его выстрелы.

Эмир посмотрел на часы.

– Твои стреляют? – поинтересовался он.

– Мои. Из пещеры сейчас вышли полтора десятка ваших бандитов.

Услышав мои слова, эмир поморщился. Но я упорно не желал называть его людей ни бойцами, ни моджахедами. Бандиты, в моем понимании, и в Африке остаются бандитами. Дадашев не стал меня поправлять, не пожелал обострять обстановку.

– Смена на посты отправилась, – объяснил Али Илдарович. – Они еще не знают, что постов у нас уже нет. По графику их время подошло.