Зельда Марш

Джордж обнял ее, шепча: «моя женушка!» и поцеловал в лоб, смяв шляпу.

— Ну, Зельда, поздравляю! Будьте счастливы, девочка! Если Джордж окажется плохим супругом, бросьте его и возьмите меня номером вторым!..

Вот она и замужняя женщина… Жена… Удивительно это, если вдуматься… Навсегда, до конца дней — женщина… и нельзя вернуть назад, снова стать девушкой.

8

После шумного и веселого завтрака у Шерри они вернулись к мадам Буланже. Зельде надо было уложить свой сундук. Билли простился с ними у ворот — они стояли на тротуаре все трое. Билли поцеловал ее в щеку, потряс руку Джорджу и удалился, размахивая шляпой.

Зельда, улыбаясь, повернулась к мужу.

— Итак?..

— Дорогая, ты довольна? Довольна, что ты — моя жена? — Он с нежностью глядел на нее.

Она хотела уже ответить, как вдруг в окне третьего этажа зашевелилась занавеска, и какая-то фигура, стоявшая за нею, отошла в глубь комнаты.

Слова, которые собиралась сказать Зельда, замерли у нее на устах.

— Да, — промолвила она лаконично и последовала за мадам Буланже в дом.

Глава четвертая

1

Когда они приехали в Виннипег, шел проливной дождь, и пришлось от вокзала взять извозчика.

Зельда подсчитала, что от пятидесяти долларов, которые они взяли у Билли Виншипа, останется только пять.

— И о чем ты беспокоишься? — сказал Джордж ворчливо. — В субботу вечером у нас будет шестьдесят.

— Да, но пять процентов надо отдать Бенни, пять — кассиру, и надо же отложить что-нибудь для уплаты долга Билли…

Джордж, не отвечая, смотрел на залитую водой улицу.

Экипаж скоро остановился перед жалкой на вид второразрядной гостиницей. Над входом было написано по синему фону белыми буквами: «Эссинибойн Отель».

— Что за трущобы, — пробормотал Джордж.

— Бенни говорил, что это в двух шагах от театра, — возразила Зельда и, взяв корзинку, торопливо побежала под навес. Извозчик стал перетаскивать их багаж, Джордж прикрикнул на него, чтобы он обращался осторожнее с новым чемоданом.

В передней было сыро, накурено; на линолеуме — следы мокрых ног. У стены под окнами, выходившими на улицу, стояли рядышком плетеные стулья, и какие-то мужчины со сдвинутыми на затылок шляпами и сигарами в зубах внезапно замолчали при входе новоприбывших и с бесцеремонным любопытством оглядели их. Зельда, чтобы скрыть смущение, сделала вид, что рассматривает висевшую на стене железнодорожную карту. Ей в эту минуту хотелось, чтобы Джордж не был одет так вычурно и модно. Он обращал на себя всеобщее внимание, разговаривая с видом важного господина с молодым клерком за конторкой.

— Мы выступаем на будущей неделе в «Мэджестик». Видите ли, мой друг, я из Нью-Йорка, и мы давно странствуем, так что устройте нас получше. Я не желаю получить какой-нибудь чулан над кухней.

— Это у вас самый лучший номер? Ну что же, придется удовлетвориться им. — Потом, обращаясь, к Зельде: — Ведь это только на одну неделю, дорогая. — И снова клерку скучающим тоном: — А швейцара у вас тут не имеется, чтобы втащить вещи? — Зельда незаметно дернула его за рукав.

Молодой конторщик внес багаж, и они последовали за ним по узкой лестнице.

Комната, куда он их ввел, была маленькая, темная и затхлая. Двухспальная кровать с высокой спинкой, деревянные стулья, фарфоровый рукомойник в углу, квадратный столик с пепельницей — больше ничего. Спущенные зеленые шторы были ветхи и изорваны и пропускали свет. Молодой человек с трудом их поднял и удалился. Серый туман, серые потоки дождя, серый вид из окна… Бросив в сторону шляпу, Джордж тяжело шлепнулся на кровать. Зельда открыла корзинку, и «Королева» (кошка, участвовавшая в их водевиле) выпрыгнула, выгибая спину и мурлыча.

— Проклятое животное! — процедил Джордж сквозь зубы.

Его жена ничего не сказала. Будучи замужем только несколько недель, она уже имела некоторый опыт. Она знала, что, если пытаться смягчить Джорджа, когда он в таком настроении, он только выместит раздражение на ней.

— Боже, что за дураки, что за отпетые дураки! — бурчал он, сидя на кровати в своем намокшем от дождя пальто, глубоко засунув руки в карманы. Зельда знала, что это он говорит о них обоих. Она подавила искушение подать реплику и молча продолжала распаковывать вещи.

— К черту! Я этого не потерплю! — Джордж вдруг вскочил. — Я не останусь в этой конуре! Мне завтра выступать! А ты можешь оставаться здесь, если тебе нравится! Тебе все хорошо! Я беспокоюсь о тебе, твоих удобствах, а ты молчишь, как немая! Ты предоставляешь мне со всеми скандалить, добиваться, — а сама… Разве не о тебе я хлопочу? Разве это комната для слабой и хрупкой женщины, спрашиваю я тебя? Брр! Я иду вниз и выскажу этому тупоголовому неучу с прыщавой физиономией все, что думаю о нем и его комнатах! Мы найдем другую гостиницу… Скажи, как мы можем хорошо играть завтра после ночи, проведенной в такой норе?

— Ах, Джордж… — начала было Зельда, сидя на корточках перед открытым чемоданом. Но не докончила. Она и сама была утомлена и расстроена.