Здравствуй, Фобос!(Науч.-фант. хроника — «Путь к Марсу» - 3)

— Ну-с, наконец-то мы добрались до главного. Видите? Это и есть та самая знаменитая стена…

Все, кто был в кабинете, невольно зашевелились, переменили позы. Волновой сказал: «Ого!»

— Какая гладкая!.. — завороженно прошептал референт.

— Да, полное впечатление искусственности, — озадаченно произнес министр. — Впрочем, природа на многое способна…

— Совершенно правильно. Очевидно, это пришло в голову и товарищу Акопяну. Судя по линиям биотоков, он колебался — идти дальше или не идти? Но вот полюбуйтесь, что случилось спустя восемь секунд…

В отличие от предыдущих, новая картинка была несколько смазана. На ней изображалась видимая вблизи «полированная» стена с козырьком и отверстием. А кривые биотоков устремились вверх, точно ростки к солнцу.

— Сурен прыгнул. Никаких колебаний больше не было. Через пять секунд он уже входил в тоннель. А почему?

Пучок линий, увеличившись в размерах, вытеснил картинку и занял весь экран.

— Ответ скрыт здесь. — Семен провел ногтем по наружной кривой. — Возбуждена слуховая зона.

— Активное прислушивание? — предположил Геннадий Павлович.

— Нет. Это было бы слишком просто. Увы, Сурен не прислушивался. Он слушал!

— Кого?! — снова не выдержал, взвился на своем стуле Акопян. — Ты в своем уме, Сеня? Связи с «Вихрем» тогда не было, а сам с собой я не разговариваю, не дошел еще…

— Сурен! — укоризненно развел руками Волновой. — Я, конечно, понимаю, вы на Кавказе все такие, но… Сеня, это правда, что связи в тот момент не было?

— Чистая правда.

— Так кто же говорил с космонавтом?

— Никто со мной не говорил, — робко попробовал возразить Акопян.

— Говорил, — твердо повторил Тарханов. — Только очень хитро. Так, что ты воспринял голос ниже порога сознания. Бывает ведь такое: ты занят чем-нибудь, сосредоточен на своем занятии, а тебе возьмут и зададут вопрос. И ты его услышишь, и ответишь — чаще всего впопад, — и тут же все забудешь, потому что внимание отвлечено другим. Так и здесь, только на еще более глубоком подсознательном уровне… Тебе сказали что-то такое, от чего ты сразу ринулся исследовать свою находку.

— Опять шпионы! — сделав страшные глаза, сценически зашептал Акопян. — Космические диверсанты, агенты мафии, желавшей сорвать полет «Вихря» путем убийства в пещере незаменимого члена экипажа!..

— Скорее, марсианская контрразведка! — поддержал шутку Волновой. Министр погрузился в раздумье, референт смотрел ему в рот.

— Ладно, — сказал Геннадий Павлович. — Все это более чем странно, и я бы пока не советовал выносить результаты эксперимента в прессу. Мы подключим еще медиков, физиологов, электронщиков… разберемся, кто и что вам нашептывал на Фобосе, Сурен Нерсесович. Но нужно время. А пока что вы у нас полетите вместе с Семеном Васильевичем…

— На Фобос?! — вырвалось у Акопяна.

— Немного ближе, в Майами. На Международный конгресс по космической медицине. Составите доклад о гипнорепродукции… такой, знаете, обтекаемый. Послушаете, что другие делают в этой области. Может, что-нибудь полезное услышите… для себя же!

Министр встал.

Глава IV АМЕРИКАНСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

Океан разворачивался под крылом — темный, холодный, совсем не летний. Водный простор был испещрен белыми мазками, похожими на льдины. Но то были всего лишь барашки волн… Что-то, похожее с шестикилометровой высоты на рифленую мыльницу, упрямо ползло по морю, оставляя расходящиеся пенные усы.

На самом деле шел грузовоз-тримаран размером с городскую площадь. Волны и ветер были ему нипочем, как, впрочем, и трансокеанскому дирижаблю, несшему советскую делегацию на конгресс в Соединенные Штаты. Чудовищная сигара с двумя сотнями пассажиров под брюхом использовала ураганный воздушный поток к западу от Ирландии, чтобы сэкономить топливо. Бездействовали винты размером с мельничные лопасти, которые смутили бы даже Дон Кихота.

Людей в салоне было немного — настало обеденное время. Пять-шесть человек дремали в глубоких креслах за столиками, еще двое постукивали шахматами. Никто не плескался в бассейне за стеной тропических растений, даром переливался яркими красками большой телеэкран. Мало кто из пассажиров любил обедать у себя в каюте; все поднимались на второй ярус гондолы, в ресторан. Туда ушли и Акопян с Мариной Стрижовой. Зато Тарханов от еды отказался вовсе. Остался с Волновым, руководителем делегации.

— Ты-то зачем моришь себя голодом? Если я на китайской диете, так ничего удивительного: двадцать килограммов лишних. Но ваша милость, имея такую талию, достойную солиста балета… — спросил Тарханов.

— Вот чтобы она и дальше была такой, талия! — отвечал Волновой, продолжая перечитывать бумаги и делать карандашом пометки на полях. Он намеренно отказался от сверхскоростного орбитального транспорта. Хотелось, летя на «тихоходном» лайнере, и еще раз просмотреть доклады коллег, и — что греха таить! — отдохнуть, полюбоваться миром за трое суток полета.

Игорь Петрович начертил «птицу» и жирный вопросительный знак:

— Ох, Сеня, много ты все-таки раскрыл в докладе, они смекалистые. А наше дело больше слушать, чем говорить.