Здравствуй, Душа!

Традиционная глубинно-психологическая мысль тащит на себе всю сексистскую дезинформацию, культурные пристрастия и предвзятости XIX века. Сегодняшняя глубинная психология критикует уравнивание между собой биологического и культурного пола, освобождается от теоретических понятий и представлений, которые поддерживают старые стереотипы относительно женщин и мужчин (например, мать считается первичным источником психопатологии, женщина отождествляется с пассивным Инь, а мужчина — с активным Янь и т. д.), и исследует психическое в его личностном, биологическом, культурном и архетипическом контекстах.

В своем крайнем выражении, все люди, все умы и все человеческие жизни так или иначе встроены в определенное мифопроизводство. Мифология — это вовсе не набор и даже не система или комплекс отживших объяснений естественных событий, происходивших когда-то в мире; это, прежде всего, само богатство и мудрость человечества, выразившиеся в изумительном, удивительном, чудесном и символическом рассказывании всевозможных историй.

Личные симптомы, индивидуальные конфликты, зацикленность на чем-либо несут в себе мифическую или трансличностную сердцевину, которая, будучи проинтерпретированной, способна заново познакомить клиента со смыслом его борьбы (например, боль, сопровождающая уход из дома, может быть преобразована в нестареющее и вечное приключение странника, отправляющегося на поиски неведомого). Каждый знает по себе, как грусть от расставания на вокзальной платформе постепенно преобразуется в любопытство к соседям по купе. Опасность в стремлении только к трансличностному оборачивается инфляцией Эго (духовный «обходной путь» и коврижки Новой эпохи); опасность в редуктивном фокусировании (редуктивной концентрации) на личностном приводит к нарциссическому обесцениванию духовных переживаний. (Юнг, 2006а).

Глубинная психология возникла как движение, очищающее мир от мусора прежних заблуждений. Оно противостоит гибели восприятия как такового или отождествлению с психической онемелостью или неподвижностью. Оно обращает внимание на то, что колониально-иерархическое Эго вытесняет, игнорирует, заставляет замолчать и подавить в себе после соприкосновения: внутренние и внешние голоса и образы и движения из запредельного потока сознания. В этом психотерапевтическое предназначение глубинной психологии, и с этой точки зрения перспективное исцеление является формой деколонизации.

Потому что есть психическая доля во всем, что нас окружает. Мы здоровы и целостны только в той степени, в которой заботимся о нашем окружении и способны взять на себя ответственность за мир, в котором живем.

Глубинные психологи считают, что эго-сознание, наше дневное Я, не является хозяином в психологическом доме. Еще в начале прошлого века это было доказано Карлом Юнгом в исследованиях ассоциаций, приведших к появлению теории комплексов, в которых испытуемый, наряду с обычными реакциями на слово-стимул, мог внезапно дать слишком длинный ответ. Такая реакция, наряду с массой других отклонений в ответах, была связана со специфическими эмоциями, воспоминаниями, вытесненными переживаниями, которые теперь мы именуем комплексами. В дальнейшем метафорический характер и внутренняя драма комплексов позволили нынешним архетипическим психологам утвердить свой подход к психическому, базирующийся на представлении о «поэтической основе разума» (Хиллман, 2006, с. 31).

Тезис «поэтическая основа разума» был впервые выдвинут Хиллманом в его лекциях, проходивших в Йельском университете в 1972 году. В них среди прочего утверждалось, что архетипическая психология «начинается не с физиологии мозга, структуры языка, организации общества или анализа поведения, а с процессов воображения». Взаимосвязь между психологией и художественным воображением обусловлена природой ума. Таким образом, полагает Хиллман, наиболее плодотворный подход в исследовании разума опирается на разнообразные ответные реакции воображения, где образы получают наибольшую свободу, равно как и возможность их рассмотрения.

Хиллман в своих разработках архетипической психологии решил избавиться от догматизма юнговской Самости. Он заявил, что наши психологические глубины населены архетипами, но все они обладают полной автономией и, в конечном счете, никакого организующего центра не приемлют. Другими словами, душевные глубины полицентричны, и если Самость и существует, то лучшим проявлением почтения к ней будет воздержание от намерения диктовать ей те или иные правила поведения. По Хиллману, архетип и Бог в классическом (античном или политеистическом) смысле оказываются одним и тем же. Кроме того, рассуждая о психическом, он использует слово «душа», которое насыщает смежными понятиями. Он пишет: