Здесь издалека (сборник)

«…генерал Корнилов собирал войска для того, чтобы двинуть их на Петроград, ликвидировать советы и создать правительство военной диктатуры. О своем контрреволюционном выступлении Корнилов предварительно сговаривался с Керенским. Но в самый момент корниловского выступления Керенский круто изменил фронт, отмежевался от своего союзника. Керенский опасался, что народные массы, поднявшись против корниловщины и разгромив ее, заодно сметут и буржуазное правительство Керенского, если оно не отмежуется теперь же от корниловщины.

25 августа Корнилов двинул на Петроград 3-й конный корпус под командованием генерала Крымова, объявив, что он намерен „спасти родину“. В ответ на корниловское восстание ЦК большевистской партии призвал рабочих и солдат к активному вооруженному отпору контрреволюции. Рабочие быстро начали вооружаться и готовиться к отпору. Красногвардейские отряды в эти дни выросли в несколько раз. Профсоюзы мобилизовали своих членов».

Да, члены профсоюзов против шашек «дикой дивизии». Бред, какой все это бред! И как же люди не видят идиотизма всего этого пустозвонства. Вот хоть та же Иришка…

Ведь яснее ясного было, что смотрит Серега в книгу, а видит — нет, не фигу, конечно, а русую косу девчонки из группы, с которой… с которой, в общем, он сегодня разругался вусмерть. Причем как раз насчет политики партии.

Был такой ясный, уже совсем весенний день, и небо синело, и снег сверкал, а они шли после занятий из своего корпуса к столовой, и он, казалось бы, так убедительно и доходчиво объяснял ей, как надо правильно голосовать на референдуме…

— Как же ты можешь, Сережа! — внезапно остановилась она, и продолжила, словно и не слышала ничего, — это же наша страна!

— Не наша, а коммунистическая! — поправил он ее, — а наша будет новая Россия, освобожденная от большевиков, в союзе с другими свободными народами!

— Какой же ты дурак! — уже почти кричала она, — люди на смерть шли, люди верили в это всю свою жизнь, все отдавали, а ты вот так вот взял — и развалил?

— Да, развалил, если это тюремный барак, так его надо развалить, только потом на его месте можно построить что-то другое…

— Барак, ну какой барак? Ну ты посмотри вокруг, вот это все, университет, дома, троллейбусы, жизнь вообще — это же все наше, советское, родное, с детства, а ты чем хочешь это заменить? Да ну тебя!

Она повернулась, и пошла по аллее, и надо было бы ее догнать… только что тут говорить? Не понимает человек. Никак не понимает. И откуда она только набралась этого пустозвонства? Неужели отсюда? И снова Серега в мрачной сосредоточенности утыкался в жухлые, вялые страницы, словно одолей он их — и вернет девчонку.

«Насмерть перепуганные эсеро-меньшевистские лидеры, в том числе Керенский, искали в эти дни защиты у большевиков, ибо они убедились, что единственная реальная сила в столице, способная разбить Корнилова, — это большевики…

В результате всех этих мер корниловщина была разгромлена… Разгром корниловщины показал, далее, что большевистская партия выросла в решающую силу революции, способную разбить любые происки контрреволюции. Наша партия не была еще правящей партией, но она действовала в дни корниловщины, как настоящая правящая сила, ибо ее указания выполнялись рабочими и солдатами без колебаний.