Здесь был Шва

— Необязательно, — возразил Айра. — У неё может быть синдром Туретта.

— Это ещё что такое? — спросил я.

— Это когда на тебя находит и ты весь дёргаешься и материшь всех подряд.

— Ну, тогда этот синдром у большинства моих знакомых, — сказал я и замахнулся на Айриного амбала на экране сначала левой, потом правой рукой и, наконец, выдал финальный апперкот третьей. Айра сразу потерял десять пунктов жизни.

— А вдруг, — говорит Айра, — она — один из двух сиамских близнецов, сросшихся головами, но разделённых при рождении? Из них ведь только один может выжить, потому что мозг у них один на двоих.

— Логично, — согласился Хови. В это время его громила подкрался к моему сзади и хорошенько врезал мне в спину ногой, о существовании которой у него я не подозревал.

— Эй, это нечестно! Ты заграбастал себе бóльшую дозу радиации!

Я отвернулся от амбала Айры — тот ещё не пришёл в себя — и принялся осыпать пинками Ховиного парня.

— А может, это что-нибудь совсем простое, — предположил я, — типа у неё одна нога деревянная…

— Или обе, — бурчит Хови.

— Или голова, — добавляет Айра. — Я бы даже заплатил, чтобы на это полюбоваться.

— Вот Кроули и платит. — Я наскочил на Айриного персонажа, провёл двойной смертельный, и всё было кончено. Айра с досады отшвырнул свой геймпад. Мы с Хови остались один на один. Я обрушил на него бешеную атаку — вовсе не потому, что у меня руки чесались намылить ему башку, просто хотелось поскорее разделаться. Это как с пиццей: пока всю не съешь — не успокоишься.

Всего минута — и игра окончена; мой персонаж с триумфом задрал вверх все три руки под радостный рёв несуществующей толпы. Я вздохнул и убрал геймпад.

— Эй, пацаны, это только со мной так, или игра и вправду не такая интересная, как раньше?

У Айры с Хови мнения на этот счёт не сложилось. Впрочем, другого я от них и не ждал.

— Через месяц новая версия выйдет, — сказал Хови. — Намного лучше, говорят…

Я кивнул, потому что мне не хотелось говорить о том, о чём я на самом деле думал. А думал я о бамбуке. В прошлом году учитель естествознания сказал, что когда бамбук уже достаточно укоренился и укрепился, то можно видеть, как он растёт буквально у тебя на глазах. Вот я и размышлял: а не бывает ли точно так же и с людьми? Потому что я ощутил странное головокружение, словно стремительно вырос над Хови и Айрой. Я просто знал это, как знал, что любая новая версия «Трёх кулаков ярости», хоть сто раз улучшенная, заинтересует меня не больше прошлогоднего снега.

Я услышал чьи-то шаги на лестнице, но взглянув туда, никого не увидел.

— Привет, Шва, — сказал я.

Как только Хови с Айрой усекли, кто пришёл, они похватали свои геймпады и бросились в новую игру, полностью игнорируя визитёра. Меня это вывело из себя, но я ничего не сказал. Оба мои приятеля не возражали против Шва, пока он был всего лишь экзотической игрушкой, НЛО, внезапно ворвавшимся в их жизненное пространство; но как только интерес к нему был утрачен, Шва исчез с экранов их локаторов.

— Мне удалось разгадать хотя бы часть загадки, — сообщил Шва, игнорируя Айру с Хови в точности так же, как те игнорировали его.

— Какой загадки?

— Загадки кроулиевской внучки.

Вот тут уж Айра с Хови не могли не проявить хотя бы чуточку интереса.

— И что ты узнал? — спросил я.

— А ты сам посмотри.

И Шва протягивает мне распечатку старой архивированной страницы какой-то интернет-газеты. Ух ты, колонка светских новостей из «Дейли ньюс». На ней фотка младенца, а заголовок гласит: «Мистер и миссис Чарльз Кроули III объявляют о рождении дочери, Лексис Линн Кроули».

Айра с Хови сгрудились вокруг меня, оттерев Шва в сторону.

— Лексис? — удивился Айра. — Её что — назвали в честь машины?

— Лексис, а не «лексус», неуч ты неграмотный, — сказал я.

— Ну, — заметил Хови, — голова у неё вроде бы не деревянная.

Собственно, на вид с крошкой Лексис всё было в полном порядке.

— Эй, постой-ка, — сказал я. — Посмотри на дату. Она вовсе не младенец! Она нашего возраста.

— Хм-м, — протянул Айра. — Не знаю, что там с ней не так, но это явно не врождённое.

Хови подошёл к делу с научной точки зрения:

— А что если у неё в пубертатный период развилась проказа? Я слыхал, такое бывает.

— Ага, как же. Может, где-нибудь в Калькутте такое и бывает, только не в Бруклине.

— А вдруг она путешествовала по свету, — продолжал гнуть свою линию Хови, — и привезла оттуда эту напасть, как грипп или коровье бешенство.

— Ну ладно, — подытожил Айра. — Что бы там с нею ни было, ты сам скоро всё узнаешь.

Они с Хови вернулись на своё место на полу и похватали геймпады.

— Эй, Энси, ты играешь или как?

Шва, может, и привык, что с ним обращаются так, будто его вовсе нет, но это не значит, что ему это нравится. Я увидел: он начинает закипать, как тушёная говядина в медленноварке моей мамы, а это значит — ещё несколько секунд — и брызги гнева пополам с перцем, солью и прочей горечью полетят во всех вокруг.

— Алло! — проорал Шва Хови и Айре. — Мороженщик на углу раздаёт эскимо бесплатно. Налетай-расхватывай!

Если мои приятели и слышали его, то виду не подали. Шва повысил голос: