Здесь был Рим. Современные прогулки по древнему городу

Чуть дальше, тоже напротив театра, ряды колонн отмечают место, где когда-то находились огромные склады — одни из самых больших и старых в городе. Они называются Складами Гортензия по небольшой комнатке внутри, выполнявшей какую-то священную функцию. Построивший ее Луций Гортензий Гераклида, капитан военного флота из Мизена, записал свое имя и в мозаике на полу, и на алтаре. Поскольку многие мизенские матросы были родом из Египта, не исключено, что Гортензий посвятил этот маленький храм кому-то из египетских богов — например, Исиде и Осирису.

Чуть южнее Дома августалов — Дом продовольственной Фортуны (Fortuna Annonaria). В одной из его комнат — выразительная черно-белая мозаика, в основном с анималистическими мотивами (тигры, олени, пантеры, волчица с Ромулом и Ремом, кентавры и так далее).

А дальше, мимо прачечной — прямая дорога к выходу, возле которого стоит обратить внимание на надгробные памятники: как и везде в римских городах, они вынесены за городскую черту.

Минерва с совой. Гравюра XVIII века.

Прачки и сова

В римских городах было много прачечных. В одной только Остии их нашли не меньше семи, от очень больших (как та, что напротив театра) до совсем маленьких. Видимо, горожане побогаче не стирали одежду и ткани дома, а доверяли это занятие профессионалам. У всех прачечных общая планировка.

В главном зале — много больших соединяющихся емкостей. В этих емкостях одежду оставляли отмокать. По стенам — емкости поменьше, где работники прачечных прессовали одежду ногами, упираясь в выступы по краям. Эта процедура называлась «прыжок прачечника» (saltus fullonicus). Для отбеливания и устранения грязи применяли химические средства — из тех, что можно было легко добыть: специальную валяльную глину (так называемая «фуллерова земля»), серу, которую жгли под развешенными тканями, и мочу, которую собирали в специальные глиняные горшки. Такие горшки стояли перед каждой прачечной — предполагалось, что любой прохожий, справляя нужду, может помочь общественному благу (вот римский аналог писсуаров, которых не было в общественных уборных!). Вонь, конечно, стояла страшная, и нет сомнения, что прачечники страдали от разнообразных профессиональных болезней — легочных и кожных. Покровительницей стирки (и вообще мирных бытовых занятий) была богиня Минерва; в ее праздничные дни работники прачечных (fullones) устраивали торжественные пиры и процессии. На стене прачечной в Помпеях какой-то эрудит написал: «Стирку пою и сову, никакие не битвы и мужа» (Fullones ululamque cano non arma virumque). Сова — священная птица Афины-Минервы, а строчка целиком отсылает к началу вергилиевской «Энеиды» — «Битвы и мужа пою» (arma virumque cano).

II. ТИВОЛИ

Тибур

В апреле 1829 года Пушкин посватался к Наталье Николаевне Гончаровой, получил от ее матери неопределенный ответ и надолго впал в депрессию. Год с лишним спустя он захотел испытать то средство, которое в свое время не помогло Евгению Онегину: путешествие. В далекий экзотический Китай отправлялось русское посольство, и знакомые звали поэта с собой. На просьбу о выезде за границу государь ответил отказом. Этот позорный эпизод отечественной истории увековечен в поэзии стихотворным отрывком, написанным, когда Пушкин еще не знал о решении властей: