Заживо в темноте

Неожиданный вопрос, не связанный с предыдущим разговором, однако Зои понимала, что он значит: Джозеф пытается вернуть беседу в нормальное русло.

– Сестра. Она живет со мной.

– Правда? И не сложно жить с сестрой?

– Ей, может, и сложно, – легко ответила Зои. – Мне же нравится, когда она рядом.

– А родители?

– Папа умер несколько лет назад. А с мамой мы не слишком ладим. – Мать Зои, с ее жаждой контролировать детей, вечными скандалами и обидами, всегда была тяжелым человеком, а в последние годы сделалась просто невыносимой. – Теперь ваша очередь.

– Братьев или сестер у меня нет. Папа несколько лет назад уехал из Техаса, так что остались мы вдвоем с мамой. Но мы с ней очень близки.

– Должно быть, она была счастлива, когда вы вернулись из Бостона.

– Просто на седьмом небе. Она вообще не понимала, зачем мне понадобилось уезжать.

Они немного поговорили о Бостоне, потом разговор свернул на другое. Болтали о том и о сем; вел беседу Джозеф, а Зои с удовольствием занимала пассажирское сиденье. Он поведал о своем хобби: восстанавливать старинную мебель, и Зои очень постаралась проявить должный восторг от рассказа о ремонте антикварного шкафа. Ее собственный опыт в этой области ограничивался сборкой трех стульев из ИКЕА – о чем она предпочла умолчать. Потом стали сравнивать любимые фильмы. Джозеф заказал бокал вина и себе. Через некоторое время Зои обратила внимание, что чувствует себя с ним свободнее – уже не думает каждую секунду, что сказать. Давно она так не сидела с кем-то, с удовольствием болтая о пустяках!

Официантка уже унесла пустые тарелки, и закончились последние капли вина, когда Джозеф спросил:

– Какие планы на остаток вечера?

Тут Зои напряглась. Почти полночь. Джозеф симпатичный, общаться с ним было приятно, но продолжения она определенно не хочет. Слишком мало о нем знает – в сущности, только то, что он очень крупный, сильный и обаятельный. Обаятельные мужчины… Тед Банди, Чарльз Мэнсон, Ричард Рамирес, Род Гловер – все они обаяшки. Список можно продолжать до бесконечности. Для человека, который день за днем занимается психопатами, обаяние – всего лишь опасный камуфляж.

– Думаю, мне лучше поспать. Завтра у меня важный день.

– Консультировать будешь?

– Точно. – Она постаралась улыбнуться.

– Сможешь добраться до дома? – спросил Джозеф, показав глазами на ее пустой бокал.

Ни к чему ему знать, что она остановилась совсем рядом.

– Возьму такси.

Он выудил из бумажника визитную карточку.

– Если захочешь приятно провести вечер, скажем, завтра – звони.

Она поблагодарила. Он улыбнулся в последний раз – кажется, немного растерянно – и ушел.

– Можно мне счет? – попросила Зои.

– Ваш собеседник за все заплатил, пока вы были в туалете, – ответила официантка. – Настоящий джентльмен!

– Да, настоящий джентльмен, – откликнулась Зои.

Глава 30 Сан-Анджело, Техас, четверг, 8 сентября 2016 года

Делия сортировала чистое белье – раскладывала по парам носки. Фрэнк носил только черные и серые, так что ей приходилось сравнивать их по длине и по материалу. Порой она не заморачивалась и складывала короткие носки с длинными, шерстяные с хлопчатобумажными, но тогда приходилось долго выслушивать недовольное ворчание, так что сейчас Делия старалась все сделать как полагается. Ради всего святого, где же пара от этого носка?

Зазвонил телефон – и она, едва не подпрыгнув на месте, закрутила головой туда-сюда, словно зверь, почуявший охотника. Дело не только в том, что звонок застал ее врасплох. Этот телефон вообще не звонил. Почти никогда. И Делия, и Фрэнк пользовались только мобильниками. В сущности, городской телефон они не отключали лишь потому, что по нему привыкла звонить Герта, мать Фрэнка. Пожилой человек, память уже не очень – ей сложно было выучить новый номер. Как у президента есть красный телефон для разговоров с Россией, так и у Фрэнка и Делии – бежевый городской аппарат для разговоров с Гертой.

Вот только Герты уже семь месяцев как нет в живых.

Делия потерла обожженную руку: физическая боль отвлекала. Должно быть, ошиблись номером, сказала она себе. Или это соцопрос, или продажники с очередным предложением, от которого невозможно отказаться. Так или иначе, трубку брать не стоит – ничего интересного она не услышит.

Однако телефон звонил и звонил. Пронзительно трезвонил, бил по нервам. У этих старорежимных аппаратов такой пронзительный звонок, чтобы даже из погреба или со двора нельзя было его не услышать.

Не в силах больше терпеть трезвон, Делия подошла и сняла трубку.

– Алло! – проговорила она сердито. Кто бы там ни был на другом конце провода, пусть сразу поймет, что тратить на него время она не собирается!

В ответ – молчание. Лишь какой-то тихий звук, вроде затрудненного дыхания.

Нет, не дыхание. На том конце кто-то плачет.

– Алло! – повторила Делия – и теперь в ее голосе звучал страх. А потом, едва слышно: – Мэрибел?

Еще секунду она слышала только рыдания. А потом с другого конца провода донесся голос, дрожащий, полный невыразимого ужаса:

– Мамочка!