Завуч [СИ]

— А вот скажите, какая польза будет от этого вашего русского языка, от владения Словом? — интонацией выделив заглавную букву, Костян спародировал Алексея Александровича, который всегда обращался к Слову и Речи с присущим ему пиететом. — Если, к примеру, к тебе вечером подойдут и без лишнего Слова, — в классе послышались смешки, — сломают тебе нос?

— А зачем кому-то ломать мне нос? — удивлённо переспросил молодой учитель, внимательно смотря на ученика.

— Ну, знаете, люди разные бывают, кому-то может ваш сотовый понравится или вы, к примеру, не понравитесь.

— Ну, знаете, — слегка улыбнулся Алексей Александрович, — для начала я попробую решить дело мирным путём…

Дождавшись появления пренебрежительных гримас на лицах пятёрки парней-заводил и укоризненных взглядов нескольких модниц, Алексей Александрович продолжил:

— А если владение нашим русским языком, к примеру, не поможет, только тогда я «втащу» ему.

Класс зашумел. Реплики и комментарии посыпались рекой:

— Хах!

— Это по-нашему!

— Пф, а сможете?

— Говорить в классе все могут, а попробуй на улице что-нить скажи!

— Ну-ну.

— Ну, не знааааю…

— А Алексей Александрович-то крутой!

— Лол!

Переждав эмоциональный выплеск, учитель, сняв очки, добавил:

— А потом, воспользовавшись Словом и Ногами, поясню тому маргиналу всю неправоту его точки зрения, опираясь на высокоточные пинки, вернее, я хотел сказать — цитаты из русской классики.

Шум вновь поднялся:

— Не перебор ли?

— А сможете?

— На словах-то все герои…

— На словах он Лев Толстой, хе-хе…

— Серьёзное заявление!

— Алексей Александрович сможет.

Последний комментарий прозвучал как-то обыденно и повседневно, что ли. Весь класс посмотрел на Наташу Вяземскую, произнёсшую эту фразу с таким скучным видом и таким снисходительно-уверенным тоном, что все (и даже сам Алексей Александрович) поверили, что да — сможет.

Запланированная демонстрация гимнастических навыков летела к чертям, Алексей внутренне поморщился. Хотя и так, впрочем, неплохо вышло, но последний кирпичик в фундамент своего авторитета он должен был положить сам. Всего-то и нужно было подвести ребят на нужную ему тему — позволить взять себя «на слабо». А там: стойка на руках на шатающемся столе, поднятие Васи Ищенко вместе со стулом и ещё пара фишечек, которые окончательно растопили бы эти чёрствые детские сердца.

А класс всё продолжал заинтересовано смотреть на Наташу, и Алексей поймал себя на мысли, что тоже внимательно и с каким-то даже удивлением её разглядывает:

«Хм, а почему я пропустил её, когда делал психпортреты всего класса?» — подумалось ему.

Первые три месяца работы в школе Алексей потратил на составление тех самых психологических портретов. Он собирал информацию как о детях и их родителях, так и об учителях и руководстве школы. С классными руководителями было достаточно завести разговор про их деток, и они с удовольствием выкладывали тебе про ребёнка и его семью абсолютно ВСЁ, добавляя порой немного и от себя. Ну, а с предметниками хорошо работала маска учителя-новичка:

— 10 «А» вышел? Я у них тоже начал вести в этом году, никого не знаю, кто на что способен… — грустный выдох, потереть очки.

— Заходите, Александр Алексеевич! Как-как? Простите, Алексей Александрович, дети неплохие, но…

Споткнулся Алексей лишь раз — на учителе английского, который хоть и давал чёткую и полезную информацию по качествам детей касательно учёбы, но всеми своими наблюдениями не делился, ведя себя хоть и приветливо, но настороженно.

— Понимаете, я ещё никого не знаю, подскажите, пожалуйста, чего можно ожидать от 9 «Б»?

— План Б-то? Хах, да чего угодно, вроде тихие, спокойные, но, как говорится, still water runs deep — в тихом омуте черти водятся. Ну, а так, ребята хорошие.

— А вот, например, Никита что из себя представляет?

— Чуть скованный, умный, творческий.

— …

Вежливая улыбка в ответ и ни слова больше.

«КГБшник какой-то», — промелькнула разок у Алексея мысль. Его мгновенно прошиб пот, но потом он внезапно успокоился, ведь что он по сути делает? Ничего противозаконного! И информация эта нужна ему не для каких-то там делишек, а чтобы выстроить из хаотичной школьной жизни свою упорядоченную систему.

Аналитик, сидящий внутри Алексея, рвал и метал, и готов был пытками вытаскивать сведения из этого англичанина, но Филолог, преданный адепт «Магии Слова» уважительно склонял перед ним голову: Этот владеть Словом умел.

Так или иначе, у молодого специалиста-русоведа к концу третьего месяца работы был составлен практически полный расклад на всю школу. Кто с кем дружит, кто кого ненавидит, кто курит, кто активист-затейник, кто серая мышь и так далее. Аналогичный расклад был и по учителям — кто, где, с кем, как и почему.

И то, что сейчас Алексей увидел в Наташе, ломало его систему. Из «скромная, выдержанная, спокойная, занимается спортом или танцами (?), ходит в клуб английского языка, родители — мажоры какие-то» — в общем-то классического образа ботанички и дочки богатых родителей, она превращалась в теневого лидера класса… Что-то пошло не так…

— Хах, а Ната-то наша влюбилась похоже!