Читаем Завтра вновь и вновь полностью

Неподалеку есть двухуровневый ресторан KFC. В очередях толпится народ, просто кишмя кишит. Мое внимание переключается на меню, на котором вспыхивают хрустящие куриные грудки и бедрышки. Оригинальный соус, французский или острый! Нужно успокоиться. Не хватало еще, чтобы дежурящие в KFC копы в штатском решили, что я под кайфом, и вызвали наркослужбу. У прилавка я беру упаковку с хрустящей курицей и ключ от туалета. На втором этаже у них есть закрытые кабинки. Я ставлю курицу на стол и иду в туалет. Кто-то моет руки. Некоторые кабинки заняты.

Я запираюсь в дальней кабинке и разрываю упаковку экстази, заглатываю таблетку. На языке остается пленка послевкусия – горечь и известка. На двери нацарапано: «Господи, спаси мою душу». Кто-то нарисовал полковника Сандерса[7] пускающим радугу из огромного члена.

Глаза наливаются тяжестью. Экстази в смеси с валентинкой Твигги бьет по нервам бурным потоком, и все вокруг купается в свете. Весь туалет пульсирует. Полковник Сандерс выглядит как живой – объемный и подлинный, с похожими на комок ваты волосами, а радуга переливается восхитительными оттенками. Бесконечный поток струящейся воды и вереница моющихся рук. Я выхожу из туалета, бреду прочь из KFC, на улицу, и пинаю камушки на тротуаре. Я думаю о Городе.

Питтсбург.

Зрение фокусируется на приложении Архива, треугольной иконке с тремя волнистыми линиями. Я загружаю Город, и зрение затуманивается, а потом в нем появляется черно-желтый герб Питтсбурга – с орлами и башнями замка над ними.

Я внутри.

– Джон Доминик Блэкстон, – говорю я, стараясь произносить слова разборчиво.

Разрешить автозаполнение форм? Да. Запомнить пароль? Да.

Кажется, я слышу сутолоку Дюпон-Сёркла, гул клаксонов и крики. Кто-то спрашивает, как я себя чувствую, и когда мне пытаются помочь, уводят с проезжей части на тротуар, в панике стряхиваю незнакомые руки. Кажется, я упал на асфальт. Я слышу новые звуки, чьи-то голоса, шум Дюпон-Сёркла, а в это время герб Питтсбурга блекнет, и блекнет Вашингтон, а меня окружает Город, летние сумерки западной Пенсильвании кажутся реальными, как любой сон.

Серое, как лунная пыль, шоссе из аэропорта; окружающие холмы усыпаны темнеющими в сумерках деревьями. Таким было шоссе во время конца, слишком узкое для этого количества машин. Фары встречного транспорта слепят глаза, габаритные огни похожи на рубиновые полосы. Я здесь. Я помню. Торговые центры и заправки, сверкающие на тенистых холмах рестораны. Я ходил за покупками в эти торговые центры. Перекусывал в этих забегаловках.

Под ржавым железнодорожным мостом дорога начинает подниматься и расходится на несколько дуг, затем спускается и ныряет к холмам, в туннель. А вот и сам туннель – квадрат яркого света в склоне горы. А в нем – туман флуоресцентных фонарей и керамических плит, эхо гудящих двигателей и ветра, а на другом конце туннеля вокруг бурно расцветает Город из стекла и стали. Я охватываю взглядом горизонт. Свет небоскребов мерцает на паутине дорог, связанных золотистыми мостами, призрачный образ Города отражается в черном зеркале рек. Боже, боже мой, я помню. Это все, чего я хочу, все, чего я когда-либо хотел, все, что я хочу помнить.

* * *

Я здесь.

* * *

Я здесь.

– Оплачивайте поездку при выходе…

Немолодой чернокожий водитель автобуса прихлебывает из термоса. На нем форменная куртка и брюки. Мне даже хочется к нему прикоснуться, дотронуться до его руки и почувствовать, насколько он реален, но я сажусь сзади и довольствуюсь запахами потных тел, спертого воздуха и виниловых сидений. Это маршрут 54С в Окленд. В автобусе есть и другие посетители Архива. Мы отличаемся от иллюзий – немного светлее. Мы переглядываемся, гадая, кого потеряли.

Водитель едет по Карсон-стрит, и несколько таких же, как я, сходят и прогуливаются среди света и людей, чтобы вспомнить, каково здесь было субботним вечером. Сегодня посетителей в Архиве больше обычного – в десятилетнюю годовщину выжившие окунаются в воспоминания. Бары набиты людьми, нежащимися в синеватом освещении от плоских экранов – показывают матч по американскому футболу. Это повторный показ, но зрители радуются, как в первый раз, будто не знают, кто проиграл. На Карсон-стрит плотная толпа, как обычно, но я остаюсь в автобусе и смотрю на проплывающую мимо улицу, гляжу на знакомые заведения, куда мог бы зайти и встретиться с друзьями, словно ничего не случилось, словно они еще живы, еще здесь. «Накама», паб «Пайпер». Около Семнадцатой автобус останавливается, и входят новые пассажиры. Настоящие люди, другие выжившие. Мы переглядываемся, гадая.

Я еду по маршруту 54С дальше на восток, между развилкой рек, до Шейдисайда. Иду по Эллсворт-авеню мимо особняков и ухоженных лужаек – это дома мертвецов, все их жильцы мертвы. Тенистые деревья, вереница машин, стоящая перед светофором на Негли-авеню. И сразу за перекрестком указатель на супермаркет «Юни-март». Я покупал здесь молоко. На полках – слишком дорогие крупы, растворимый кофе, печенье и аспирин.

Перейти на страницу:

Похожие книги