Завтра ты умрешь

Ей удалось-таки нашарить ручку, она повернула ее, но дверь не подалась. Марину внезапно прошиб липкий холодный пот. Она в панике повернулась к стеклянной двери. «Разбей стекло и беги!» – советовал отравленный шоком мозг. Ей некстати вспомнились знаменитые сцены из «Сияния» Стенли Кубрика, где обезумевший герой Джека Николсона гоняется с топором за смертельно напуганной женой по пустынным комнатам отеля-призрака. «Отель “Оверлук”! – пронеслось у нее в голове. – Отель из “Сияния”! Вот что сразу напомнил мне этот дом!»

Она была готова в самом деле выбить стекло, хоть голыми кулаками, когда в гостиной раздался громкий, малоприятный женский голос, звучавший одновременно изумленно и весело:

– Ого, Марина?! А я слышу внизу голоса, думаю, с кем это он… Бог ты мой, Миша, ты напился?!

На нижней ступеньке винтовой лестнице, безмятежно дымя сигаретой, стояла полная женщина лет пятидесяти. Гостья немедленно узнала и ее пуританскую мужскую стрижку, и пронзительный взгляд глубоко посаженных маленьких глаз. Когда они познакомились в Англии, сестра Михаила ей не понравилась, зато теперь Марина бросилась к ней с восторгом. Та радушно обняла ее, поцеловала в щеку и через ее голову обратилась к брату, застывшему у камина:

– Ты в самом деле пьян? Марин, ведь он напился второй раз в жизни! Первый был на его собственной свадьбе. Миш, у тебя прямо взгляд стал бараний! Сколько ты выпил, хотелось бы знать? Марина, сколько?

– Говори тише, у меня голова болит! – Банницкий, внезапно поникнув, приложил ладонь к виску и поморщился. – В самом деле, что это я…

– Наверное, хряпнул с непривычки полбутылки? – предположила сестра. Марина молча кивнула ей в ответ. – А ты что такая бледная?

– Я ее напугал, – глухо ответил Банницкий, все еще морщась от боли. – Марин, прости, и забудь все, что я наговорил. Я сам уже все забыл. Не понимаю, что на меня нашло… Я вообще не пью.

– Я все понимаю, – тихо ответила женщина. Она видела, что Михаил стал прежним, то, что пугало ее до тошноты, до истерики, – ушло, пропало, будто спряталось в каком-то глубоком подвале… Да, спряталось, но все же оставалось там и в любой момент могло выскочить опять. Она уже не могла смотреть на любовника прежними глазами, и ей по-прежнему страстно хотелось отсюда уехать.

– Надежда Юрьевна. – Она с трудом припомнила имя женщины, по-родственному держащей ее за плечи. – Мне надо вызвать такси и поторапливаться – ведь я работу бросила. Даже не помню, выключила я компьютер?

– Погоди, да ты же у него работаешь? – Надежда кивнула в сторону брата, слушавшего их разговор сидя в кресле с закрытыми глазами. Банницкий был очень бледен, его лицо застыло – он явно боролся с дурнотой. – Он тебя простит. Оставайся, я как раз хотела, чтобы ты приехала!

– Спасибо, – нервно засмеялась она, с опаской поглядывая на любовника. – Но тут дети. Им совсем ни к чему со мной знакомиться…

– Этим детям совсем ни к чему во всем потакать – вот что я тебе скажу! – внушительно заметила Надежда. – А тебе ни к чему меня обманывать, делать вид, что спешишь в банк, – это к концу рабочего дня! Когда ты туда попадешь, сама подумай? Скажи лучше – вы поссорились?

– Да нет, я просто глупо себя вел, – тихо проговорил Банницкий, еле поворачивая голову. – Надя, попроси кого-нибудь принести льда. И хорошо бы крепкого чаю с лимоном…

Сестра разом оставила насмешливый тон, услышав его больной голос. Подойдя к брату, она заглянула ему в лицо, пощупала лоб и решительно протянула руку:

– А ну, пойдем в туалет. Сейчас будет то же, что на свадьбе. – Повернувшись к Марине, женщина доверительно добавила: – Он тогда все платье невесте облевал!

Банницкий в самом деле поднялся с трудом – ему потребовалась помощь. Он был пепельно-бледен, под глазами разом пролегли синие тени, и, будь это еще час назад, Марина первой бросилась бы помогать ему… Но сейчас не могла двинуться с места. Она смотрела на него, а видела то, другое лицо – криво, страшно ухмыляющееся. «Да неужели я его разлюбила?! За одну пьяную истерику?! Не может быть, нет, неправда, я должна тоже подойти и помочь, он хочет этого, ждет, я вижу по глазам!» Марина приказала себе сделать усилие – тело не послушалось. Ей по-прежнему больше всего хотелось покинуть этот дом, хотя она твердила себе, что это глупо. Возможно, она бы и сбежала, воспользовавшись отсутствием хозяев – Надежда уже выводила брата под руку из комнаты, – как вдруг на лестнице гулко загремели дробные шаги. Спустя секунду в гостиную ворвались две светловолосые девочки, удивительно похожие друг на друга. Они одновременно открыли рты, готовясь что-то заявить отцу и тетке, но, увидев новое лицо, так с раскрытыми ртами и застыли. Первой опомнилась та, что бежала первой и казалась бойчее. Она склонила голову набок, так что светлые пряди волос красивой волной рассыпались по плечу, и беззастенчиво прямо уставилась на гостью.

– Пап, а что – она будет вместе тети Нади? – поинтересовалась девочка, оглядывая Марину с ног до головы, как манекен в витрине. – Это наша гувернантка? Ты обещал нанять гувернантку!