Завтра ты умрешь

И не дав мужу опомниться, Ника отключила телефон. Повторяя про себя, что она права, а муж виноват, женщина переодела Алешку и ушла с ним на прогулку. Бесполезный аппарат она оставила на столе, решив не прикасаться к нему до вечера и посвятить весь день ребенку, как и пообещала Олегу. «Все равно, теперь что-то узнать о Ксенин может только Марина», – малодушно думала она.

* * *

Марина услышала только второй вызов, и то с трудом – все звуки пробивались в ее сон смутно и искаженно, словно отраженные в кривом зеркале. Приоткрыв глаза, она тут же сомкнула их снова – утренний свет, даже пропущенный сквозь задернутые шторы, показался женщине болезненно-ярким. «Это будильник? – В первый момент она не сообразила, где находится, и ей показалось, что она проспала и опаздывает на работу. – Нет, телефон, кажется… Голова раскалывается! Который час?»

Женщина заставила себя сесть на постели, протерла глаза и нашла взглядом часы, стоявшие на старинном бюро розового дерева. Время близилось к двенадцати.

Марина спустила ноги с постели, пошатываясь, добралась до ванной комнаты, умылась ледяной водой и ошеломленно уставилась на себя в зеркало. Круги под глазами, измученный взгляд, какие-то складки возле губ, которых у нее никогда прежде не было – все это показалось ей чужим, наносным, будто приклеенным. Она бросила в лицо еще несколько пригоршней воды и только тогда пришла в себя. Голова понемногу прояснялась, но клочья тумана еще оставались где-то на краю сознания. Конец вчерашнего вечера вспоминался как что-то очень смутное и нелепое.

«Надежда умерла… Я устроила истерику. Миша привел меня наверх, уложил и долго сидел рядом, держал за руку. Я плакала, говорила ему о нашем будущем ребенке, он утешал меня, обещал все уладить. Что тут можно уладить? Еще что-то о своих детях… Дети ничего не должны узнать – он повторил это несколько раз, будто заклинание. Весело. Они ничего не знали о матери, теперь от них будут скрывать смерть тетки. Миша наверняка уже в банке, девчонки проснулись… А если они найдут тело?!»

Эта мысль подействовала куда эффективнее холодной воды – остатки сна улетучились, Марина снова ощутила твердый пол под ногами. Набросив халат и даже не причесавшись, женщина выбежала из спальни.

Девочек она нашла внизу, в столовой, по голосам, слышным еще с лестницы. Они завтракали одни – судя по всему, вчерашний опыт не прошел для них даром. Дети умудрились накрыть стол почти «по-настоящему» – даже поставили в центре кофейник, хотя сами пили молоко. При появлении Марины они переглянулись и снова уткнулись носами в чашки. Та мгновение смотрела на детей, пытаясь понять, знают ли они уже страшную новость, и пришла к выводу, что не знают. Даже при всей ненависти к тетке девочки вряд ли способны были на такое хладнокровие.

– А где папа? – спросила она первое, что пришло на ум.

Дети снова переглянулись с каким-то загадочным выражением, словно у них была общая потрясающая тайна и делиться ею они ни с кем не собирались.

– Вы его видели? – настойчиво повторила Марина.

– Он уехал рано, пока мы спали, – ответила Ульяна, с самым загадочным видом опуская длинные ресницы.

– А… Нет, ничего, – поправилась она, видя, как на нее устремились детские взгляды. – Сейчас вернусь и сделаю омлет, налегайте пока на печенье!

Она повернулась было к лестнице, но ее остановил вопрос, заданный самым невинным тоном – так мог бы маленький ребенок спросить у мамы, где ночует солнышко.

– А правда, что ты беременна?

Марина медленно обернулась, подыскивая слова для ответа, но не нашла их и только кивнула – с этими детьми она иной раз забывала об их возрасте.

– Теперь вы с папой точно поженитесь, – удовлетворенно заметила Алина, критически оглядывая фигуру будущей мачехи. – Ладно, я так и знала. Вещи мы уже собрали.

– Какие вещи? – У Марины было чувство, что она не до конца проснулась. – Куда вы собрались?

– В Англию, – просто ответила та.

– С тобой, – уточнила Ульяна. – Да ты что – ничего не знаешь? А нам он все написал в записке – вот!

И она выскочила из-за стола, подав женщине смятый лист бумаги. Пробежав глазами несколько строчек, выведенных аккуратным и совершенно безликим почерком Банницкого, Марина несколько мгновений медлила, прежде чем поднять взгляд. Она просто не могла посмотреть на детей ТАКИМИ глазами. В них они могли прочесть слишком многое.

– Минутку! – Она сложила записку и отдала ее Ульяне. – Я сейчас вернусь. Что я вам обещала… Да, омлет. Не налегайте на сладкое!

Почти бегом взобравшись на второй этаж, она бросилась к двери, ведущей в спальню Надежды. Эта дверь должна была быть заперта – ночью, когда Банницкий уводил ее от этой проклятой комнаты, он запер дверь на ключ – Марина помнила сухие щелчки замка.