Завтра будет поздно

— Зимний вроде бы сдался. С площади доносится «ура»… Никто больше не стреляет.

Приказав подготовить камеры для приема арестованных министров, Подвойский, захватив с собой коменданта крепости, поспешил к Зимнему дворцу.

Автомобиль с зажженными фарами мчался по Миллионной улице. На горбатившемся каменном мосту канавки его вдруг обстреляли. Пули, взвизгивая, защелкали по камням, по железу.

Хорошо, что шофер не растерялся, успел затормозить и дать задний ход. Машина скатилась вниз по уклону и стала недосягаемой для пуль.

Погасив фары и развернув автомобиль, шофер сумел выйти из опасной зоны.

Оказывается, ко дворцу дважды ходили парламентеры. Сперва матрос с солдатом, а позже, по приглашению ораниенбаумских юнкеров, за баррикады ушел член тройки Григорий Чудновский.

Придя во дворец, Чудновский принялся объяснять сгрудившимся вокруг него юнкерам, что их положение безнадежно, так как весь город захвачен восставшими и участь Зимнего предрешена.

— Тот, кто без кровопролития уйдет сейчас из дворца, будет пропущен в свою часть беспрепятственно, — пообещал он. — Ну, а остальных ждет позорная смерть…

В это время в зале появился генерал-губернатор Пальчинский. Выстроив юнкеров, он приказал арестовать агитатора и собирался тут же перед строем расстрелять его, но в ответ услышал грозный стук прикладов о паркет. Один из юнкеров от имени всех доложил:

— Мы дали честное благородное слово, что парламентер уйдет отсюда невредимым.

Пальчинский понял, что возбужденные юнкера не позволят расправиться с большевиком, надо было успокоить их. Он подошел к Чудновскому и сказал:

— Вы свободны, можете идти!

Но парламентер остался на месте.

— В вашу честь я не верю, — сказал Чудновский. — Вы арестовали меня, несмотря на слово юнкеров. Теперь прикажете всадить пулю в спину. Без конвоя я не уйду.

Пришлось дать ему конвой и выпустить из дворца невредимым, а юнкерам соврать, что ждать осталось недолго, войска подходят… Они уже в Луге. Но из рядов послышалось ехидное:

— Надо хоть изредка заглядывать в железнодорожный справочник… от Луги сто тридцать семь верст.

Пальчинский призвал исполнить долг до конца. Юнкера, потупясь, молчали. Лишь после повторного вопроса они без всякого воодушевления разрозненно ответили: «Исполним!»

Потом пришлось уговаривать казаков, которые решили не рисковать жизнью, а уйти «поживу-поздорову». Всякие высокие слова их не трогали. «Мы не знаем, чего нам здесь ждать», — отвечали они.

Крики «ура» раздались, когда за баррикады вышли сдаваться казаки и увязавшиеся за ними юнкера.

Надеясь таким же способом обезвредить и остальных защитников Временного правительства, Чудновский, еще раз переговорив с юнкерами, проник в Зимний, но там снова наткнулся на Пальчинского и был арестован.

Свердлов связался с морским полигоном и вызвал к телефону комиссара. Объяснив ему, для какой цели понадобились моряки, Яков Михайлович спросил:

— Ну как — ваши комендоры не откажутся?

— Если стрелять по Керенскому — мы всегда готовы, — ответил моряк.

Прибыв в Петропавловскую крепость, моряки выкатили трехдюймовки прямо на пляж под деревья и стали разглядывать их. Пушки действительно оказались в плохом состоянии. Прицелов ни на одной из них не было.

— Н-да, из этих старушек много не настреляешь, — определили комендоры. — Но ничего, на Керенского сгодятся и такие. Мы в него хоть из водопроводных труб стрелять будем.

Комендоры «Авроры» толпились у шестидюймовой пушки и напряженно вглядывались в серую, едва приметную в густой мгле громаду Петропавловской крепости. Они ждали сигнала. Там впереди должен был загореться красный фонарь, извещающий о начале штурма.

Ветер усиливался. На взъерошенной поверхности Невы появились барашки. Склянки пробили половину десятого.

— Чего там в Петропавловской крепости копаются? — недоумевали авроровцы. — Сколько можно ждать?

Но вот с мостика послышалось:

— Сигнал… вижу огонь на стене крепости!

В темноте за мостом показался багровый огонь. Он колыхнулся и медленно поплыл вверх.

— Носовое, пли! — раздалась команда.

Длинное жерло шестидюймовой пушки рявкнуло так, что, казалось, дрогнул озаренный вспышкой мост, и грохот, похожий на все сотрясающий весенний гром, прокатился над вспененной Невой, над набережными, над площадью Зимнего дворца.

Словно эхо, из-под арки Главного штаба отозвалась пушка и послышалось далекое «ура».

Восставшие одновременно с трех сторон пошли на штурм.

Юнкера, засевшие за штабелями дров, не давали продвигаться вперед — стреляли из винтовок. На ровной и голой площади наступающим негде было укрыться.

Катя, прижавшаяся к стене под аркой, видела, как десятка три путиловцев устремились вперед. Они пробежали шагов двадцать и, приникнув к мостовой, дождались, когда подтянутся другие. Затем вновь вскочили, пригнувшись сделали несколько шагов и опять упали. Дальше их не пропускали пули, взвизгивающие над головой.

В это время красногвардейцам, наступавшим со стороны Александровского сада, удалось пробиться к высокой, искусно выкованной решетке Зимнего дворца. Они уже приближались к крайней баррикаде… И вот тут вдруг застрочил пулемет.