Завсегдатай

А потом всю дорогу до самых сумерек — частые взгляды, чтобы донести бережно, не растерять облегчение, пришедшее вместе с подарком Майры — веточкой базилика, и волнение, и тоска, и желание пожать друг другу руки, чтобы была до конца высмеяна их глупость в этих масках и ролях; нет ничего, все это бред — автобус, шофер, болезнь отца, есть желание и любовь. Лишнее вокруг исчезло, реальность сузилась, оставив место лишь волнениям Алишо и Майры, и отсюда их невнимание к тому, что шофер, оказывается, проглядел дорогу, свернул не в ту сторону, и все от усталости, — предлагает часа два поспать, а потом опять ехать. Никаких обсуждений, ибо сказавший это прижался лицом к рулю и уснул.

Так неожиданно — ведь казалось, что Алишо и Майра уже обдумали все сотни вариантов приезда на место, расставания и будущей новой встречи, и так трезво, словно заранее уже прожили это, а тут вдруг все меняется, о том, что заночуют они в дороге, никто из них и думать не смел, ибо ведь с самого начала шофер обещал приехать на место к вечеру.

Удивившись тому, как шофер быстро уснул, они, растерянные, даже не смотрели друг на друга, казалось, что непредвиденное обстоятельство может все испортить, принести снова страх, недовольство, ссору, и лишь спокойные слова отца, принявшего все как должное и сказавшего, что и всем остальным не мешает вздремнуть, успокоили молодых. И опять их воображение стало лихорадочно искать что-нибудь выгодное для себя — надо поправить время, часы приезда и отъезда — новое расписание. Теперь, когда к месту они приедут, вероятно, утром, то, может быть, шофер не захочет сразу уезжать, потянет его в городские красочные магазины, а Майра в это время побудет с Алишо. Он покажет ей все, все свои заветные места, и мост, каменный, с резными фигурами языческих птиц, и то место в крепости, куда ему нравилось подниматься, и улочку, где он живет, — тихую, маленькую, и приведет ее не в реальную улицу, где стоит его дом, а скорее пустит ее вовнутрь своих ощущений от моста и этой улочки, от старинной крепости, туда, где перемешано детское, тоскливое: ожидания и желания, слезы, обиды одиночества, где еще свежо ощущение от истории с учительницей в мансарде, от «гостиничного романа» с Норой.

Не груба ли, не произнесет ли насмешек, не поиздевается ли, как тогда, с сигаретой на Станции? И еще жива обида от ее кокетства с шофером…

Его удивило, что отец, ни слова не сказав, растянулся на лежанке, не спросил, как всегда, когда старшие заботятся: будешь спать? Укройся, чтобы не было холодно, или что-то подобное, и когда Алишо это понял (вернее, так понял) и хотел протянуть руку, чтобы коснуться плеча Майры, то отец, не поворачивая к ним лицо, словно стыдясь заранее того, что может поймать их на чем-то недозволенном, попросил у Майры таблетку снотворного,

Дальше — все в каком-то исступлении, в лихорадке — Алишо протягивает руку к Майре, сидящей неподвижно рядом со спящим шофером, дотрагивается до ее волос, она ловит его руку и сжимает его пальцы (ах эти уловки любви!), и тогда он резко наклоняется к двери машины, без излишней осторожности, со скрипом открывает, выпрыгивает, снимает Майру с сиденья — секунду они стоят снаружи, на ветру, в темноте, и бегут в пространство, низкое и ровное, оно дает ощущение свободы, манит неожиданными красками, как маленькими полосами лужаек — откуда она тут, свежая трава? И отчего все видно? — впереди запах, горький и душистый, как запах базилика. Но падают они на что-то жесткое, выгоревшее, и, целуя ее, Алишо ощущает во рту и вкус соли, целует так исступленно и с ощущением такого счасться и страха первого раза…

А когда лежали они спокойные и она устало и как будто неохотно целовала его руку, а он пожевывал кончик ее волос, в растерянности, в каком-то стыде, стыде оттого, что молчит, не может ничего сказать, а надо, наверное, в таких случаях что-то говорить, чтобы не показаться подлецом, соблазнителем, Алишо думал о том, что теперь ему совсем не страшно отпускать ее назад с шофером, и, чтобы не казаться все-таки соблазнителем, зашептал ей, что скоро они опять встретятся, он будет приезжать к ней в деревню, и что женится на ней, и пусть она этому верит, потому что ^никому он до нее не обещал.

5