Завоевание Константинополя

Далее: разъясняет ли он позицию тех, кто воспротивился походу на Задар? Отнюдь! Согласно версии хрониста, они отклонили предложение дожа, а еще раньше отказались платить вперед просто потому, что хотели, «чтобы войско рассеялось» (§ 60,63). Ими, по Виллардуэну, якобы руководил страх! Только много позже, перейдя к рассказу о конфликте, разыгравшемся в лагере «пилигримов» накануне штурма Задара, и передавая выступление цистерцианского аббата Во де Сернэй, протестовавшего против нападения на город, хронист уточнит мотивы этого протеста: оказывается, речь-то шла ведь о христианском городе (§ 83). Но и раскрывая мимоходом это обстоятельство, «маршал Шампани» не раз прибегает к «фигуре умолчания».

Правда, в речи дожа к «пилигримам» говорится о том, что Задар — владение венгерского короля, который отнял его у Венеции (§ 63), но обходится стороной тот факт, что венгерский король сам «взял крест», а значит, находится под покровительством «апостолика», о чем ясно писал эльзасский хронист Гунтер Пэрисский и чего не мог не знать Виллардуэн. Кстати, судя по некоторым другим известиям (хроника Эрнуля), венгерский-то король прямо указал «баронам войска и пилигримам» на это обстоятельство: они «поступают худо, опустошая его земли, ибо он тоже крестоносец, как и они, и намерен идти в Святую землю». Молчит Виллардуэн и насчет папского запрета — под угрозой отлучения — нападать на христианский Задар (об этом несколько вскользь упоминается только в обращении аббата Во де Сернэй — § 83), и насчет того, что после захвата Задара папа снял отлучение лишь с «пилигримов», но не с венецианцев, о чем ясно рассказывает Аноним Гальберштадтский. Ничего нельзя узнать из хроники маршала Шампанского также по поводу причин отсутствия Бонифация Монферратского при взятии Задара: главнокомандующий-де «задержался» из-за какого-то дела, которое у него было (§ 79). Что это было за дело, неизвестно. В действительности Бонифаций Монферратский, вероятно, просто не хотел брать на себя ответственность за разгром христианского города, произведенный вопреки воле «апостолика» (так, по крайней мере, рисует ситуацию папский биограф, автор «Деяний Иннокентия III»).

В версии Виллардуэна о предыстории и истории первого «уклонения крестоносцев с пути» имеется немало и других уязвимых мест. Так, хронист, конечно умышленно, преуменьшает бесчинства крестоносных захватчиков в Задаре. Мимоходом упоминает он о том, что накануне оставления города венецианцы разрушили его, и «башни, и стены» (§ 108). Из свидетельств других современников, включая хорошо информированного Иннокентия III, явствует, что крестоносцы обагрили Задар кровью его жителей, несмотря на то что на городских укреплениях были вывешены кресты и что распаленные ненавистью венецианцы столь основательно разрушили город, что «не осталось камня на камне».

Даже немногие проанализированные выше элементы «теории случайностей» и связанной с ней апологетики деяний «пилигримов» показывают, что важнейшие построения «наивного» Виллардуэна разлетаются в прах перед лицом реальной действительности, а сам он предстает мастером «безыскусного», но весьма изощренного и концептуально продуманного повествования, развертывающегося в русле модифицированной провиденциалистской схемы, которая служит ей фундаментом.

Этот вывод нетрудно подтвердить, проанализировав и освещение хронистом другого центрального события крестового похода — его нового отклонения, на этот раз к Константинополю, события, доставившего столько хлопот многим поколениям медиевистов. Виллардуэн преподносит его также в панегирическом духе. Хронист полностью оправдывает поведение крестоносцев и их предводителей и делает это весьма искусно. Надо заметить, что перед ним стояла нелегкая задача. Судя по адресованному к герцогу Анри Лувенскому письму графа Гюга де Сен-Поля, явного приверженца взглядов Виллардуэна на крестовый поход, при обсуждении заманчивых предложений византийского царевича Алексея в совете баронов «вспыхнули великие разногласия и поднялся громадный шум. Все требовали идти на Акру. Было немногим более 20 человек, которые одобряли поход на Константинополь». Иннокентий III, пусть и с оговорками, но в принципе все-таки запретил воевать против христианской империи.

Тем не менее Виллардуэн находит и прочно подгоняет один к другому доводы, призванные продемонстрировать аудитории, что у крестоносцев имелись веские причины для того, чтобы двинуться на Константинополь, и вместе с тем отыскивает аргументы, способные убедить слушателей, что, завоевав византийскую столицу, «пилигримы» совершили великий подвиг.