Завод войны

– Решение убийцы, – прошептал чей-то голос.

Дюмаль валялся у его ног, истекая кровью. Трент смотрел сверху на противника, лежавшего на краю уходившей вниз, к самому основанию города-купола, шахты, просто смотрел, молча, не шевелясь, не зная, сколько прошло времени, а потом, без единой мысли в голове, нагнулся и перевалил Дюмаля через край. Следя за падением мальчишки, он не чувствовал ничего, кроме облегчения, – а потом и вовсе ничего.

А суд Брокла был неправедным – теперь Трент это точно знал. Последовали новые воспоминания, жестокие, холодные, болезненно-четкие. Брокл вывел наружу мысли о сестре – для сравнения. Она страдала, как и он, но не обратилась к преступлениям. Аналитический ИИ сдернул покров защитной забывчивости, демонстрируя, что именно связи Трента с сепаратистами и прочими криминальными структурами Колорона привели к гибели Женьевы. Брокл проследил за его карьерой в мафии Колорона, за последующим бегством с планеты, за шлейфом причиненных им людям горестей, за его прибытием на Погост.

Ему удалось спросить, почему это происходит, – не словами, нет. Возможно, недоумением, пульсировавшим в какой-то, еще способной мыслить, точке мозга.

– Боль? – осведомился Брокл. – Она занимает твое поверхностное сознание, не позволяя скрыть что-либо от меня. Те, кто в старину применял пытки, знали, что делают.

«Что-то еще?»

– Да, я мог бы использовать другие способы, но я – старомодный ИИ, верящий в наказание.

«Моя сестра… кто я был…»

– О, это мучение твое личное, теперь ты ясно помнишь, – непринужденно откликнулся Брокл. – В тебе нет настоящей патологии, ты всегда понимал разницу между «хорошо» и «плохо». Большинство разумных отличают одно от другого в контексте их частного сообщества и делают выбор – зачастую тот, что проще. Ты даже ребенком знал, что ваши конфликты с Дюмалем, возможно, продолжатся и после того, как ты избил его трубой, но понимал, что уже утратил статус жертвы и Дюмаль переключится на того, кто слабее. Однако выбрал убийство.

Далее последовали отношения Трента с Изабель Сатоми – она-то и представляла для Брокла основной интерес. Все, что Трент думал о ней, знал о ней, каждый их разговор, каждую встречу ИИ изучил в мельчайших подробностях. Особое внимание он уделил произошедшим с ней переменам. Любое упоминание о Пенни Рояле проверялось и перепроверялось до тошноты. Потом появился Торвальд Спир – и боль вдруг прекратилась. Кажется, ИИ настолько сконцентрировался на новом объекте, что даже забыл о пытках.

– Его надо исследовать, – прошипел Брокл.

Трент решил, что ИИ обращается к нему, но тут откликнулся другой голос:

– Торвальд Спир не совершал преступлений.

– Тем не менее…

– Это уже не твоя компетенция. Заканчивай здесь.

– Боишься того, что будет дальше?

Трент уловил прорвавшиеся разочарование и гнев. Очевидно, допрашивавшему его ИИ не нравилось то, что происходит.

– Пенни Роял способен менять парадигмы, – произнес бесстрастный голос. – Одним убийцей больше, одним меньше – разницы никакой. – Голос умолк, затем продолжил: – Эта пешка должна остаться в игре.

– Значит, то, что обнаружил «Гаррота», правда? – спросил Брокл. – Насчет действий Пенни Рояла на Панархии?

– Да.

– А голем?

– Отпусти и его тоже.

– Сатоми… ее мемплант?

Трент ощутил колебания, даже протест.

– Отпусти их, – повторил холодный голос. – Не нарушай установленный порядок заключения.

– Готов поспорить, что ситуация не вписывается в рамки этих законов.

– Как и У-пространственные ракеты. Если заартачишься, мы их запустим.

– Ты же не думаешь, что я к этому не готовился?

– Дело твое…

Боль вернулась, удвоившись. Трент кричал непрестанно, пока Брокл изучал его в общем-то неинтересные воспоминания о том, как он торчал в шлюзе, когда Пенни Роял навестил «Залив мурены» Сатоми и починил корабельный двигатель. Он провел целую вечность в аду, пока ИИ проверял и перепроверял события, приведшие к гибели Сатоми на Масаде. Брокл недоумевал, отчего Пенни Роял записал разум Сатоми в серьгу Трента, и негодовал из-за того, что черный ИИ послал капитана Блайта спасти Трента с разбитого «Залива». И все это время Трент ощущал злобное расстройство аналитического ИИ, делавшее его, похоже, еще более жестоким.

– Они ошиблись. Пенни Роял не способен ничего изменить, – сказал наконец Брокл, – а ты не заслуживаешь жизни.

Больше провалившийся в черноту Трент не слышал ни слова.

Очнулся он, лежа на стальной решетке, и, совсем как тогда, когда приходил в себя после побоев или ранений, на месте событий или на больничной койке, застыл, стараясь не шевелиться, дожидаясь боли. Но боли все не было, и он, открыв глаза, осторожно поводил руками и ногами. Нет, боли он по-прежнему не чувствовал, но воспоминание о недавней агонии пробрало до мозга костей. Наконец Трент, оттолкнувшись руками от пола, приподнялся и огляделся.