Зависть

Но к этому времени маленькая птичка уже вспорхнула в воздух, расправив пестрые крылышки навстречу ночному ветерку, и полетела высоко над улицей в южном направлении. Она пролетала мимо ярко освещенных подъездных дорожек у домов миллионеров и над головами кучеров, сидящих на козлах в вечно ожидающей позе. Когда её коготки снова опустились на твердую поверхность, птичка очутилась на железной рейке, расположенной снаружи окна в свинцовом переплете одного из новых стильных многоквартирных домов для богачей. Свет уличных фонарей отражался в оконном стекле, но силуэты внутри можно было четко различить.

Девушка была известна благодаря своей репутации и адресу семьи, а также одной очень громкой помолвке. Многоквартирный дом располагался на маленьком острове Манхэттен намного севернее, чем когда-либо жила её семья, а человек, который отозвал её от камина, нисколько не походил на мужчину, чье кольцо она когда-то носила на пальце. Но темные глазки воробушка уже не смотрели на них, и прежде чем история продолжилась, птичка взлетела и упорхнула.

Оттуда она полетела на юго-восток. Круглая пушистая головка кружилась от картин, заключенных в рамы окон порядочных людей. Птичка увидела наследницу, чье новообретенное состояние не мешало ей стягивать с себя чулки в обществе неизвестного высшему свету мужчины. Увидела любимого сына нью-йоркского общества, который недавно удивил всех окончанием своей холостяцкой жизни – он смотрел на расплывчатое отражение города в водах реки Гудзон. Заметила его жену, одетую в тяжелый зимний бархат, потому что новый весенний гардероб ещё не прибыл из Парижа, находившуюся без партнера по танцам в одной очень хорошей гостиной.

Кто смог бы обвинить нашу маленькую птичку в том, что она приземлилась на подоконник дома одной из тех старомодных семей, для которых правила приличия все ещё имели значение? Но когда воробушек выбрал подоконник дома номер 17 в парке Грэмерси, это вовсе не означало, что живущие там люди так уж благопристойны. И все же, именно в этот вечер Диана Холланд была почти единственной девушкой своего круга, находящейся именно там, где должна быть. Потому что она с распущенными непокорными кудрями, ниспадающими на плечи, в одиночестве сидела в своей комнате. Розоватая кожа её щек была бережно вымыта, и девушка смотрела на свое отражение в изысканно гравированном потемневшем от времени зеркале, перед которым она так часто готовилась к беззаботным вечерам, проведенным вне дома.

Но сейчас она вовсе не выглядела радостной. Её глаза глубокого карего цвета блестели от слез, а аккуратные губки кривились в отчаянной гримасе. Она снова и снова моргала, глядя на свое отражение, но ей все равно не нравилось то, что она видела в зеркале. Ей больше не нравилась девушка, которая смотрела на неё оттуда, и Диана знала, что, несмотря на все невзгоды, обрушившиеся на её хрупкие плечи за прожитую короткую жизнь, она никогда не падала так низко, как сейчас. Она жалела о том, что натворила, и чем дольше сидела здесь в одиночестве, тем больше страдала. Но затем она расслабила плечи и вздернула маленький, четко очерченный подбородок. Девушка снова моргнула, и в её глазах отразилась решимость.

Её взгляд не отрывался от зеркала, пока она на ощупь искала позолоченные ножницы на трюмо. Как только её пальцы сжались на кольцах, девушка не стала тратить на раздумья ни секунды. Она поднесла ножницы к своим кудрям и принялась безжалостно кромсать их. Волосы были такими густыми, что у неё ушло несколько томительных минут на то, чтобы остричь их полностью. И только закончив дело и увидев груду сияющих каштановых локонов у своих ног, она отодвинула стул, на котором сидела, и оторвалась от своего отражения. Все, что осталось – лишь коротко остриженные темно-каштановые завитки, слегка прикрывающие её уши и затылок.

Позже, когда первые бледные проблески рассвета лишь начинали расцвечивать небо, наш воробушек, все ещё отдыхающий на свесе крыши особняка Холландов, увидел, как самая юная обитательница дома выходит из парадной двери. Её старенькое пальто было плотно застегнуто, чтобы защитить от холода, а шляпка туго натянута на уши. Было слишком поздно, или, напротив, рано, чтобы какой-нибудь случайный прохожий заметил решительность её походки, но глазки крохотного воробья проводили девушку в начинающийся новый день.

Глава 1

«Мистер Лиланд Бушар будет рад видеть вас на балу в честь членов нью-йоркского клуба автомобилистов в четверг восьмого февраля 1900 года в девять вечера по адресу Восточная Шестьдесят третья улица, дом 18».

– Конечно же, такая прелестная девушка как вы, юная леди, само воплощение прелести, не должна прятаться в подобный вечер, когда все хотят видеть изящные фигурки и сияющие глазки, а ваши сияют ярче всех прочих.